Инженер Петра Великого

Наше время.

Грохот в цеху стоял такой, что уши закладывало. Этот гул уже в печенках сидит: молоты лупят по раскаленному железу, станки где-то с визгом пилят, а под потолком кран-балки тащат на цепях многотонные болванки. В воздухе — вонь металлической пыли и машинного масла.

Я на мостках, у пульта новенького прокатного стана. Громадина эта уже сожрала кучу бабла и все мои нервы. Запуск опять накрылся медным тазом. Уже третий месяц — одни сплошные проволочки, косяки, брак. Подрядчики клялись-божились, что всё по чертежам, а металл всё равно прет волной, рвется, листы такие выходят — только в утиль, на переплавку.

— Михалыч! — проорал мне в ухо бригадир Сидоров, пытаясь перекричать шум. — Пятый валок опять кипит! Датчик зашкаливает!

Морда у него красная, вся в поту и въевшейся грязи.

Глянул на панель, и точно: температура прет вверх со страшной силой. Опять! Да что за чертовщина? Расчеты три раза перепроверили, материалы — все по бумагам, сборку сам паc. По идее, всё должно пахать как часы, швейцарские, мать их ети. А на деле — сплошной геморрой.

— Стой! Глуши линию! — махнул я рукой оператору.

Рев стана стал затихать, переходя в низкое, недовольное урчание. Мужики замерли, ждут, что скажу. Опять сейчас начнется разбор полетов, поиск виноватых, опять время коту под хвост. А начальство уже на телефоне висит, требуют запуститься до конца недели. Им же цифры подавай, отчеты, премии на горизонте маячат. И плевать с высокой колокольни, что у нас тут железо рвет и подшипники горят.

Подошел к краю мостков, смотрю вниз на эту заглохшую махину. Пятый валок. Опять он. Самый загруженный, зараза, самый ответственный. Ну что там опять не так? Охлаждение хреновое? Смазки мало? Или саму станину повело от нагрузки? Да вроде не должно, запас прочности тройной закладывали. Хотя, хрен их знает, этих поставщиков металла. На бумаге-то всё красиво, а привезти могли что угодно. Эх, проверить бы сейчас структуру, анализ бы сделать… Да где там! Лаборатория на ладан дышит, а образцы куда-то отправлять — это на неделю канитель.

Я пустился вниз и подошел к стану. Жаром пышет от остывающего железа, даже на расстоянии чувствуется. Сидоров с парой мужиков уже ковыряются у этого проклятого узла, кожух пытаются сдернуть.

— Михалыч, глянь-ка сюда! — Сидоров тычет пальцем, светит фонариком. — Тут, похоже, трещина по опоре пошла…