На первый взгляд старуха Яну не понравилась.
Выглядела она как настоящая, хрестоматийная даже, ведьма. Не ведунья-травница, с которыми у рода Эссенов никогда не было столкновений, а именно как закладная – та, что душу свою отдает потусторонним силам в обмен на прижизненное могущество.
При этом впечатления опасной она не производила. Невысокого роста, да еще и сгорбленная, с тонкими седыми волосами, убранными под платок, сморщенным в печеное яблоко лицом и крючковатым, похожим на орлиный клюв, носом. Глаза разве что из облика древней старицы выбивались – прятались под мохнатыми бровями, но смотрели на мир ясно и трезво.
Внутри старушки чувствовалась сила. Не злая, от Падших, а человеческая, от характера, выкованная непростым жизненным путем. Но и не добрая. В общем, противоречивое впечатление производила бабушка.
– Ядвига Войцеховна? – уточнил Ян, хотя уже был уверен, что явился по адресу.
– Бабкой Ядгой меня зови, красавчик, – голос старухи звучал как вороний грай. – Все так кличут.
– Как скажете, Ядвига Войцеховна. Вы говорили старосте, что в лесах за вашей деревней что-то злое появилось. Я одаренный…
– Маги тут уже были, – проскрипела бабка. – Только не увидели ничего.
– Из марочных баронов, – закончил молодой человек.
– Ну, это совсем меняет дело! – тут же оживилась его собеседница. – Из марочных, это то что нужно, ваша милость! Марочные Скверну завсегда увидят, не то что эти все городские! А статут у тебя, красавчик, высок ли? Справишься? Не прими за обиду, но молод ты больно.
Ян и не думал обижаться. Он не считал свой возраст – восемнадцать лет – чем-то, что делает его умнее или глупее. Понимал, что в одних вопросах ему не хватает опыта, в других – знаний, а в-третьих – сдержанности. Но это были вещи, которые с течением лет либо исправляются, либо нет.
– Проводите или расскажете? – уточнил он.
– Расскажу, – старуха тут же схватилась рукой за поясницу. – Далековато для меня уже. Не дойду. Но обскажу все в подробностях, не заплутаешь, ваша милость.
На окраине забытого в литовских болотах села Ян оказался по просьбе его старосты, который, прознав, что на постоялом дворе остановился одаренный, сам явился на поклон и ныл до тех пор, пока не получил согласия. Так-то Эссен от цели пути не собирался отклоняться, спешил в Кенигсберг, но история войта его заинтересовала настолько, что он решил задержаться.
