Дым над лесом поднимался густым черным столбом, словно
гигантская рука тьмы тянулась к небу. Сердце ухнуло в пятки — это
не просто костер… Такой дым бывает лишь когда горит что-то большое,
что-то… рукотворное. Холодная дрожь прошла по спине, когда
понимание ударило под дых — торговцы! Люди, с которыми только что
мы смеялись и торговались, делились новостями. Черный столб не
оставлял сомнений — беда!
Мужики среагировали мгновенно, без лишних слов. Все быстро
запрыгнули в телеги. Митяй же подвёл мне Ночку с заброшенным на
спину потником и уже надевал ей уздечку.
— Скорее! — крикнул я.
Захар же со служивыми действовали как единый механизм. Ни
лишнего слова, ни суеты. Они побежали к ангару. Пока трое
поправляли упряжь — один заскочил внутрь и буквально через пару
мгновений уже выскочил с бердышами на ходу раздавая оружие. Поверх
рубах уже натягивали доспешники — легкие кожаные жилеты с нашитыми
металлическими пластинами. Не полные латы, но от случайного удара
спасут.
Лошади словно чувствовали тревогу хозяев — нервно перебирали
ногами, готовые сорваться с места. Захар запрыгнул на своего Вихря
— серого в яблоках жеребца, который под ним казался продолжением
его самого. Служивые не отставали — каждый уже сидел верхом, сжимая
поводья до побелевших костяшек.
— Держитесь рядом! — бросил мне Захар, и мы рванули вперед.
Копыта застучали по земле, поднимая клубы пыли. Ветер свистел в
ушах, хлестал по лицу. Ночка неслась под мной, словно черная
молния. Видать тот Егор, тело которого я занял неплохо умел
держаться в седле. Сердце колотилось где-то в горле, руки сжимали
поводья и древко топора, которое Митяй всунул мне в последний
момент.
Телега с мужиками уже успела вырваться вперед, но наши лошади
были быстрее. Почти у леса мы их нагнали. Влетели в зеленый
полумрак деревьев почти одновременно. Узкая лесная дорога стелилась
под копытами, ветви хлестали по лицу, приходилось пригибаться,
чтобы не снесло с седла. Запах гари становился все сильнее, щипал
ноздри, забивался в горло.
Проскакав с километр, мы выехали на небольшую поляну и застыли,
ошеломленные открывшейся картиной.
Одна телега с досками полыхала, словно погребальный костер.
Языки пламени жадно лизали сухое дерево, треск стоял такой, что
заглушал стоны. А стонали люди — торговцы, связанные, как животные
на убой, лежали на земле. Кровь из разбитых лиц стекала на траву.
Вокруг них стояли люди с оружием — полтора десятка, в потрепанных
кожаных доспехах, с мечами и кинжалами, с лицами, искаженными
жестокостью и алчностью.
