Отчаянно позевывая после недолго сна, который для дежурного
портовой стражи, в общем-то, позволителен, сержант Кальди встал с
лежака и с содроганием поглядел на предрассветные сумерки,
затянутые пеленой тумана, в который ему предстояло сейчас выйти.
Тусклый свет, льющийся в узкое оконце сторожки, размывал очертания
скудной обстановки в помещении. Он подошел к столу, нащупал в
полутьме жестяную банку магического фонаря, стукнул по донышку.
Неяркое пламя осветило маленькую каморку для сержантского состава,
где приходилось коротать холодные и сырые ночи в перерывах между
обязательным обходом порта и купеческих лабазов, охрана которых
тоже возлагалась на стражу славного приморского города Акаписа.
Кальди затянул широкий пояс на
растущем брюхе, цапнул закопченный чайник со стола и жадными
глотками стал всасывать в себя остывшую воду. Ничего, скоро смена,
дома жена сготовит сытный завтрак, после которого сержант завалится
спать до вечера. И завтра свободный день…
Радужные мысли привели Маркона Кальди
в благодушное состояние. Он натянул на голову вязаную
шапочку-подшлемник, прицепил на пояс палаш и ножны с кинжалом, и в
последнюю очередь надел жесткий, не успевший высохнуть после
ночного дождя плащ, после чего, грохоча сапогами, вывалился на
крыльцо сторожки. На сгибе левой руки он держал шлем, не торопясь
надевать его на голову.
Легкий ветерок шаловливо мазнул
влажным языком по лицу, оставив в носу гнилостные запаха
разлагающихся водорослей и соли. Сержант зорко огляделся по
сторонам. Береговая рында еще не прозвенела, а значит, последний
дозор ждет сейчас сигнала к окончанию смены. Хочешь не хочешь, а
надо идти проверять каждый пост, заодно и в казарму заглянуть. Эти
стервецы умудряются спать не только в помещении, когда по уставу
положено бодрствовать, но и на улице. Впрочем, сержант Кальди сам
недавно так же проклиная ночные дозоры, забивался под козырек крыши
какого-нибудь лабаза, прислонялся к стене и засыпал. А теперь он с
соизволения капитана Ландера – непосредственного начальника –
поднялся повыше и получает в месяц на один золотой больше, чем его
бывшие соратники.
- Дерьмо медузы, - пробормотал
сержант, снова втянув в себя сырой воздух. – Опять день дождливый
будет.
Он нахлобучил на голову потускневший
от влаги шлем, сделав зарубку в памяти, что надо будет отдать его
сыну, чтобы начистил до блеска. Пусть поработает, не все кошек по
улицам гонять. Улыбнулся, затянул ремешок шлема под подбородком и
только потом, убедившись в своей готовности исполнять службу, сошел
с крыльца. Попробовал подтянуть живот, но потом махнул рукой на
тщетные попытки выглядеть молодцевато. Неспешная, сытая и
относительно спокойная служба делали свое дело с гибельной
настойчивостью.
