Глава
первая
Албазин, август 2013
года
Никита
Теплый ветер, насыщенный запахами
хвои, душистых лесных трав с горьковатым вкусом цветущей полыни и
сухой земли, пронесся над верхушками деревьев; шаловливо потрепал
густые поросли кустарника, вплотную подступившего к старой
металлической ограде с облупленной от старости краской; пригнул
пожухлую траву на оплывших могильных холмиках с деревянными,
наскоро сколоченными пирамидками тумб, на которых висели
заржавленные жестяные кругляши с небрежно выбитыми рядами цифр.
Для обычного человека, ненароком
забредшего на безымянное кладбище, они могли сказать только одно:
здесь похоронены люди, у которых не нашлось родственников, чтобы со
всеми полагающимися почестями проводить их в Чертоги. И вместо
имени на жестянках появились безликие цифры, значение которых не
могли пояснить даже смотрители, периодически меняющиеся на этой
должности. В архивных тетрадях кладбищенской конторы возле этих
цифр значилась лишь короткая приписка: «муж.», «жен.» или же
«ребенок», «подросток» с указанием пола.
Той, которая лежала под тяжким гнетом
каменистой земли, повезло обрести свое имя, написанное
золотисто-черной краской на скромном бетонном постаменте,
притулившемся на границе между неизвестными умершими и богато
украшенными мемориалами, стелами, гранитными памятниками. И кроме
рассохшегося от давности лет искусственного венка на нем ничего не
было.
Молодой высокорослый человек, стоя на
коленях возле могилы, гладил осевший холмик земли рукой. Ветер,
нашедший для себя новую забаву, взъерошил коротко стриженные
волосы, начавшие обесцвечиваться под лучами жаркого августовского
солнца, забрался под свободно выпущенную рубашку и тут же,
испугавшись своей смелости, умчался вдаль, пригибая вымахавшую в
рост полынь.
Никите было невыносимо стыдно, что в
пылу странствий и решений своих мирских проблем он совсем забыл о
матери, ждущей последнего достойного пристанища. Не здесь ее место,
о чем она часто в последнее время напоминала своему сыну, приходя
во сне со скромной улыбкой.
- Двадцать лет прошло, - тихо
произнес стоявший за спиной юноши мужчина в легком светло-сером
костюме и в щегольской шляпе, прикрывающей верхнюю часть его лица.
Из-под нее виднелась только жесткая щетка усов, плотно сжатые губы
и крупноватый, пожалуй, нос. – За это время сюда никто не приходил,
не интересовался, кто она такая. Я ведь специально ввел в штат
кладбищенской службы своего человека, чтобы он докладывал мне о
всех людях, которые будут спрашивать о захоронении твоей матери.
Лет семь-восемь бдительности не терял, а потом понял, что никому
ничего не надо. Сюда вообще никто не ходит. Некому.
