На первый взгляд старуха Яну не
понравилась.
Выглядела она как настоящая,
хрестоматийная даже, ведьма. Не ведунья-травница, с которыми у рода
Эссенов никогда не было столкновений, а именно как закладная — та,
что душу свою отдает потусторонним силам в обмен на прижизненное
могущество.
При этом впечатления опасной она не
производила. Невысокого роста, да еще и сгорбленная, с тонкими
седыми волосами, убранными под платок, сморщенным в печеное яблоко
лицом и крючковатым, похожим на орлиный клюв, носом. Глаза разве
что из облика древней старицы выбивались — прятались под мохнатыми
бровями, но смотрели на мир ясно и трезво.
Внутри старушки чувствовалась сила.
Не злая, от Падших, а человеческая, от характера, выкованная
непростым жизненным путем. Но и не добрая. В общем, противоречивое
впечатление производила бабушка.
— Ядвига Войцеховна? — уточнил Ян,
хотя уже был уверен, что явился по адресу.
— Бабкой Ядгой меня зови, красавчик,
— голос старухи звучал как вороний грай. — Все так кличут.
— Как скажете, Ядвига Войцеховна. Вы
говорили старосте, что в лесах за вашей деревней что-то злое
появилось. Я одаренный…
— Маги тут уже были, — проскрипела
бабка. — Только не увидели ничего.
— Из марочных баронов, — закончил
молодой человек.
— Ну, это совсем меняет дело! — тут
же оживилась его собеседница. — Из марочных, это то что нужно, ваша
милость! Марочные Скверну завсегда увидят, не то что эти все
городские! А статут у тебя, красавчик, высок ли? Справишься? Не
прими за обиду, но молод ты больно.
Ян и не думал обижаться. Он не считал
свой возраст — восемнадцать лет — чем-то, что делает его умнее или
глупее. Понимал, что в одних вопросах ему не хватает опыта, в
других — знаний, а в-третьих — сдержанности. Но это были вещи,
которые с течением лет либо исправляются, либо нет.
— Проводите или расскажете? — уточнил
он.
— Расскажу, — старуха тут же
схватилась рукой за поясницу. — Далековато для меня уже. Не дойду.
Но обскажу все в подробностях, не заплутаешь, ваша милость.
На окраине забытого в литовских
болотах села Ян оказался по просьбе его старосты, который, прознав,
что на постоялом дворе остановился одаренный, сам явился на поклон
и ныл до тех пор, пока не получил согласия. Так-то Эссен от цели
пути не собирался отклоняться, спешил в Кенигсберг, но история
войта его заинтересовала настолько, что он решил задержаться.
