– Не может быть, чтобы дипломированный маг не нашел никакой
работы! – горячилась Эмма. – Это с твоим-то дипломом! Да любое
алхимическое предприятие должно быть счастливо, что ты к ним
захотела устроиться!
– Может, – устало повторила я, в какой раз – уже и не помнила. –
Магическое сообщество очень зло на инору Вернер, а я ее
ученица…
– А поскольку на твоей наставнице отыграться не могут,
отыгрываются на тебе, – расстроенно продолжила подруга.
С этим не поспоришь. Инора Вернер на следующий день после того,
как я защитила диплом, взлетела на воздух вместе со своим домом.
Хорошо еще, что охранные плетения на ограде были столь сильны, что
не пропустили магический всплеск наружу, а то бы пострадали
близлежащие дома, да и не только они, но и весь район – очень уж
мощный взрыв случился. От самого жилища остались жалкие обугленные
угольки, совсем непохожие на веселые желтые кирпичики, из которых
был сложен дом. О прекрасном саде, тщательно лелеемом наставницей,
не напоминало вообще ничего. Вряд ли жирные хлопья сажи,
перекатывающиеся за забором, можно было принять за розовые
лепестки. Сыскари, поначалу уверенные в несчастном случае, лениво
снимали замеры, но быстро выяснили, что не все так просто.
Следователь, меня допрашивающий, напирал не на нарушение правил
безопасности при алхимических опытах (которыми, к слову, моя
наставница дома никогда не занималась), а на использование
запрещенных методик. Когда меня спросили в первый раз, я удивилась,
была уверена, что неправильно поняла вопрос. Смерть наставницы
оказалась для меня огромным ударом, поэтому я воспринимала все с
некоторым опозданием и не всегда правильно. Но вопросы множились, и
не осталось ни малейшего сомнения – речь шла об одном из тех
заклинаний, что были запрещены сразу после окончания Магических
Войн. Даже за распространение любого из них полагалось серьезное
наказание, а уж за использование – смертная казнь. Я ничего
подобного не знала и знать не могла, поэтому с легкостью
согласилась на ментальное сканирование, не такую уж безвредную
проверку, после которой меня подташнивало, а голова болела
несколько дней. Но это не успокоило Сыск. В моей квартире, не так
давно снятой и даже еще не обжитой как следует, устроили обыск,
последствия которого мне пришлось разгребать целых два дня.
Пожалуй, после столь грандиозной уборки комната стала даже уютнее,
но теперь это было совсем неважно. Я с грустью посмотрела на легкие
веселые шторы, чуть колыхавшиеся от гулявшего по комнате сквозняка,
и сказала:
