Андрес сидел прямо на витрине и
увлеченно рассказывал про практическое занятие, на котором один из
столь нелюбимых им студентов-отличников сел в грандиозную лужу, в
прямом смысле этого слова – воды за ним убирали очень много. Хотя
история была не очень интересной, я все же вежливо улыбалась и
считала оставшиеся минутки до закрытия. Мне все время хотелось
сказать ему, чтобы он слез, наконец, со стекла – оно, хоть и
усиленное заклинаниями, все равно довольно хрупкое, может не
выдержать лишней нагрузки, пусть даже она, эта нагрузка, не имела
лишнего жира и была довольно стройной и подтянутой. Но Андрес был
сыном хозяина магазинчика, где я работала, и указывать ему мог
только отец, фьорд Сореано, которого сейчас не было. К ухаживаниям
за мной своего сына он относился одобрительно и старался при любой
возможности оставить нас вдвоем. Наверное, я казалась ему
подходящей невесткой – из хорошей семьи, ответственная, аккуратная,
не склонная к флирту на рабочем месте. Фьордина Сореано его мнение
разделяла, но временами ревниво посматривала на меня и, похоже,
думала, что пора бы и ответить взаимностью ее дорогому сыну,
единственному и совершенно замечательному. Но я не затем уехала из
родного дома, чтобы выходить замуж, да еще за человека, к которому
испытываю легкую симпатию, не более.
Нежный перезвон сигнального артефакта поначалу
я восприняла с облегчением – потенциальный покупатель избавлял меня
от неинтересной беседы. Андрес тут же легко спрыгнул с витрины,
чтобы ничего больше не портило светлый образ отцовского
магазинчика. Солидность и надежность – вот основа торговли
артефактами. Большая часть предлагаемого товара была отнюдь не
новоделами, а антиквариатом, прекрасно проверенным временем и
работающим до сих пор безо всяких нареканий. И цена у товаров была
соответствующая – процент от продаж вкупе с не очень большим
жалованием позволили мне полностью отказаться от родительской
помощи, чему я была очень рада. Я не хотела ничего, что напоминало
бы мне о семье.
К сожалению, вошедшая фьордина не была
потенциальной клиенткой, ее не интересовали наши прекрасно
оформленные витрины. Смотрела она только на меня, с некоторым
смущением и надеждой смотрела. Пока она молчала, но внутри меня
что-то вопило о грядущих неприятностях, и не маленьких – иначе мама
ни за что не приехала бы сама, а связалась по артефакту или
отправила письмо, если известие было не срочным.
