Дед болел
долго и тяжело. Как только ему становилось хоть немного лучше, он
сразу оживлялся, вызывал к себе управляющего фабрикой и устраивал
разгон, лез во все семейные дела, начинал критиковать договора
своего сына, моего отца, которому так и не удалось добиться успехов
в торговле, подшучивал над Барбарой и ее нерешительным женихом.
Хуже всего было, когда он начинал, по его собственному выражению,
вправлять мозги мне. Деда я любила, да и его болезнь требовала
относиться к нему со снисходительностью, поэтому я спокойно
выслушивала многословные наставления о том, что в моем возрасте
пора бы и подумать о замужестве. Мое мнение он прекрасно знал –
после того, как Гюнтер женился на моей же близкой подруге, этот
вопрос я закрыла для себя раз и навсегда. Я не хочу, чтобы меня
предавали, а значит, и замуж никогда и ни за кого не выйду. Но дед
упорно твердил, что «не стоит ломать себе жизнь из-за одного
засранца». Я ломать и не собиралась. Ведь и одной можно прекрасно
прожить – ни от кого не зависишь, ни о ком не заботишься, делаешь
только то, что хочешь. Угрозы лишить наследства вызывали у меня
лишь скептическую усмешку – выбранная в Академии специализация по
алхимии давала такой простор для возможности заработать, что просто
дух захватывало. Нет, я дедовых денег не ждала, никогда на них не
рассчитывала, а сейчас, на четвертом курсе, и не зависела от них.
Постоянные подработки позволяли покупать не только подарки родным,
но и довольно дорогие артефакты, необходимые для дела. Я уже
подумывала о том, не снять ли домик, где можно было бы устроить
собственную лабораторию – академической пользоваться разрешали не
всегда, а соседка по комнате была недовольна, если я делала заказы
на общей жилплощади. Пахло, видите ли, плохо. Учитывая то, что она
часами пропадала на территории, где располагались клетки с
магическими животными, ее обоняние давно должно было
атрофироваться. А вот, поди ж ты…
В последнюю нашу встречу дед был задумчив и
немногословен, с постели уже не вставал. Мама, всхлипывая,
говорила, что утешение ему приносят лишь беседы с монахами
монастыря Святой Инессы, которые снимали боль не только душевную,
но и телесную. Ведь своим служителям святая давала толику
божественной силы, позволяющей утешать страждущих.
