Декабрь спускался тихо, словно кто-то осторожно раскладывал по крышам мягкие белые одеяла. Ещё до рассвета мир казался приостановившим дыхание: деревья в саду держали на ветках хрустальные узоры, фонари давали мягкий круг света, и в этом круге всё было чуть ближе к сказке.
Машка проснулась от тусклого покалывания радости в груди – не от будильника, а от того, что сердце, казалось, слушало приближение праздника и угадывало шаги будущих чудес. Она подошла к окну, подставила ладони к стеклу и увидела, как тонкие линии инея плетут свои узоры. За городом поднялось светлое облако; по нему словно катились корзины с огоньками – то ли ночь, то ли кто-то невидимый разбрасывал звёзды.
Воздух в доме был тёплый от вчерашнего печенья, но за ним прятался другой запах – мандариновый, свежий и немного терпкий, тот самый, который всегда приносит на сердце светлую тревогу ожидания. Мама на кухне шепотом варила компот, мама всегда варила его так, что в комнате появлялось ощущение домашнего уюта и безопасности; папа в углу шутливо спорил с гирляндой, которая никак не хотела расправляться, а кошка Мурка, уткнувшись носом в одеяло, храпел с задорной сладостью.
Машка взяла тетрадку и карандаш – ей хотелось записать своё первое ощущение праздника, потому что каждое такое ощущение было похоже на снежинку: уникально и хрупко, и стоит потерять, как оно растает. Но слова получались не такие, какие нужны были; одно только приходило в голову чётко и спокойно: «следы». Следы на полу, на пыльных полочках, на губах у чашки – маленькие тайные дорожки, по которым приходит и уходит что-то важное.
В её детской памяти остались давние следы: чьи-то резиновые сапоги, которые оставляли полоски грязи и смеха; следы маленьких лапок, которые сводили её с ума радостью и заботой; и ещё – тонкие следы аромата, которые никогда не исчезают совсем, если их запомнить. Машка знала: запахи умеют хранить память лучше, чем многие письма.
Особенно мандариновый – он как мост между домом и улицей, между теплым чаепитием и морозной дорогой, он умеет вызывать улыбку у тех, кому тяжело. Сегодня ей хотелось, чтобы этот запах стал направляющей – чтобы он сказал ей, где ждать чуда, и к кому идти, когда сердце просит поделиться светом.
Она тихо произнесла вслух: «Если следы появятся, я пойду за ними», и в ответ ей показалось, что где-то в доме что-то шевельнулось – не громко, не по-взрослому, а мягко и тепло, словно дом сам одобрил её решение. Так начался день, в котором мандариновый аромат обещал маленькие открытия, а Машка, ещё не ведая всех дорог, уже шла по следам праздника с широко раскрытыми глазами и полным готовностью сердцем.
