Мой путь к этому зову: Как я осознал потребность в истинном познании.
Долгие годы я жил в мире, который казался мне незыблемым, реальным, единственно возможным. Мои дни были наполнены стремлением к достижениям, к внешнему успеху, к накоплению того, что общество называет благом. Я строил карьеру, стремился к признанию, окружал себя комфортом и развлечениями, убеждая себя, что именно в этом и заключается смысл существования, именно здесь таится обещанное счастье. Мой разум, этот неутомимый строитель иллюзий, постоянно подкидывал новые цели, новые горизонты, за которыми, как мне казалось, обязательно ждет полное удовлетворение. И каждый раз, достигая очередной вершины, я испытывал лишь мимолетное облегчение, за которым неизбежно следовала пустота, тонкая, едва уловимая, но настойчивая. Она была как легкий ветерок, проникающий сквозь щели в, казалось бы, прочной стене моих убеждений, напоминая о чем-то неуловимом, чего мне отчаянно не хватало.
Эта пустота росла, становилась все более ощутимой, превращаясь из легкого дискомфорта в глубокую, ноющую боль. Я начал замечать, что все внешние атрибуты успеха, все приобретения, все радости, зависящие от внешних обстоятельств, были лишь временными заплатками на этой внутренней ране. Они давали краткий миг забытья, но не исцеляли. Я видел, как люди вокруг меня, подобно мне, гонялись за призраками, строили воздушные замки, которые неизбежно рассыпались при первом же дуновении ветра перемен. И тогда пришло осознание, острое и беспощадное: то, что я искал, не может быть найдено вовне. Никакое количество денег, власти, признания или удовольствий не способно заполнить эту зияющую пропасть внутри. Это было не просто разочарование, это было фундаментальное крушение всей моей прежней картины мира.
Я начал задавать вопросы. Сначала робко, потом все настойчивее. Кто я на самом деле? В чем истинный смысл моего существования? Что такое это "Сознание", о котором шептали древние тексты, на которые я раньше лишь снисходительно поглядывал? Мой разум, привыкший к логике и рациональности, сопротивлялся. Он требовал доказательств, формул, измеримых величин. Но то, что я искал, не поддавалось измерениям. Это было нечто, лежащее за пределами чувственного восприятия и интеллектуального анализа. Я чувствовал, что приближаюсь к границе, за которой начинается неизведанное, к порогу, который ведет в совершенно иное измерение бытия.
