Утро началось не с ласкового луча солнца, пробивающегося сквозь занавески, а с резкого, громкого «хлюп!» прямо под окном. Этот звук ворвался в сон Машки, словно дерзкий вестник нового дня, и заставил её мгновенно проснуться. Она приподнялась на локтях, и взгляд её устремился к окну. То, что взрослые поспешили бы назвать катастрофой, для Машки стало настоящим чудом: под ночным дождём двор превратился в огромное, блестящее, манящее болото.
Прудик у калитки разлился, словно разбушевавшееся море, дорожка исчезла под глубокими лужами, а к ним тянулись ручейки – они весело шуршали по траве, будто перешёптывались между собой, делясь тайнами ночи. И в каждой лужице отражалось небо – голубое, чистое, будто само хотело поиграть, подмигивая Машке озорными бликами.
– Ой-ой-ой! – протянула Машка, и в её голосе зазвучали нотки восхищения и восторга. – Какая же красота!
Она вскочила с кровати так стремительно, будто её подхватил невидимый вихрь, даже не вспоминая про тапочки. Сердце билось в предвкушении чего-то необыкновенного, и Машка понеслась к двери, словно маленькая ракета, устремляющаяся в космос.
Мурка с подоконника подозрительно приподняла хвост, и в её взгляде мелькнуло недоумение.
– Мяу? Опять началось? – будто сказала она, глядя на суету вокруг с лёгким недоверием.
Топа, наоборот, подскочил, завилял хвостом так энергично, что казалось, будто он хочет взлететь, и, как только Машка открыла дверь, стрелой вылетел наружу – прямо в мокрое утро, полное приключений.
– Подожди меня, Топа! – крикнула Машка, смеясь так звонко, что, казалось, даже капли дождя подхватили её смех.
И через секунду её босые ноги уже ступали в прохладную, скользкую радость. Первая лужа булькнула, словно приветствуя её тёплым рукопожатием, вторая брызнула на коленки, будто озорной ребёнок, а третья – взорвалась целым фейерверком капель, разлетевшихся в разные стороны сверкающими осколками.
– Вот это да! – воскликнула Машка и подпрыгнула так высоко, что капли посыпались на волосы, лицо и даже в уши. Мир вокруг заиграл новыми красками, и она почувствовала себя частью этого волшебного утреннего спектакля.
– Мурка, смотри, я – королева луж! – провозгласила Машка, раскинув руки, словно демонстрируя своё новое королевство.
Мурка только села у порога, свернув хвост вокруг лап, и глядела с тем самым выражением, где смешались и презрение, и лёгкая жалость к людям.
