Секрет Пулиного сердца

Утро начиналось мягко и тепло, как растаявшее на окошке масло, растекшееся по стеклу золотыми бликами. Солнечные лучи пробивались сквозь полупрозрачные занавески и падали на пол, ковёр, стол, на маленький красный бантик, закреплённый на ухе Пули. Бантик мерцал, словно крошечный флаг в тихом домашнем море, где вместо волн – мягкий шум холодильника и тихое постукивание батареи. Пуля сидела на подоконнике, разглядывая двор и соседский дом, где кот Барсик величественно вытянулся на солнце. Его шерсть блестела, как жидкое золото, а каждый его вдох сопровождался характерным «муррр», глубоким, спокойным и уверенным, словно голос настоящего правителя двора. Пуля шуршала – тихо, робко, словно маленький мешок с перьями, который кто-то случайно задел ногой. Шуршание это было непохоже на мурлыканье, скорее на шум маленького шкафа, в котором поселились воробьи и котята, и который периодически подрагивал от собственного внутреннего ветра.

Машка сидела за столом, ела тост с джемом и осторожно старалась не разлить чай. Её волосы светились солнечными бликами, падающими на розовые щёки, а пальчики то и дело подергивались, когда она пыталась протянуть маленькую ложку с джемом к рту. Мама уже надела рабочую блузку и аккуратно складывала документы в сумку, при этом что-то тихо бормоча про то, что день начинается рано, но кофе всё ещё не настоялся, а коты лучше бы не шуршали на подоконниках, чтобы не тревожить соседей. Пуля, наблюдая за всем этим из своего солнечного окна, чувствовала себя немного чужой среди мирного утра. Всё было как всегда: тосты, чай, газета, мама и её лёгкие шаги по кухне. Но что-то внутри шуршало, и это шуршание не было обычным шумом. Оно было особенным, каким-то внутренним сомнением, тихой философией в мягкой шерсти.

«Если я кошка, почему я не мурлыкаю?» – думала Пуля, глядя на Барсика. Он лежал с таким видом, будто вся жизнь и вся вселенная были под его контролем, и ничто не могло пошатнуть его спокойствие. «Может, я не до конца кошка? Или я – кошка другого сорта? Может, у меня внутри не моторчик, а целый шкаф из перьев, который шуршит, вместо того чтобы мурлыкать?» И при этих мыслях Пуля чуть задёргала усами, словно стараясь поймать звуки своего внутреннего шкафа. Усам было трудно работать с такими сложными задачами – они привыкли к простым вибрациям, к лёгким колебаниям от счастья, радости или аппетита, а тут – философия!