– Йотунова… мать, – пробормотал я еще чуть тише добавил себе
под нос. – Ну и бардак…
– Мы здесь немного прибрались. – Хроки опустил свечу на
стол. – Но все равно…
Все равно бардак. И дело не в том, что мои товарищи плохо
позаботились об опустевшем жилище тэна Олафа. Нет, они честно
вымели всю пыль – но много ли в этом толку, когда сами доски пола
уже давно начали крошиться от времени и превращаться во влажную
сероватую труху? Наверное, когда-то это здание без труда могло
вместить хоть сотню пирующих воинов, но те времена давно прошли.
Две трети столов, вероятнее всего, сожгли – или вовсе выбросили
гнить на улицу, заняв место парой ткацких станков и какими-то
бочками с сундуками. А теперь сердце Фолькьерка и вовсе опустело
без Олафа Кольбьернсена и его хирда. Из всех уцелел только Хроки. И
я – если можно считать меня полноправным хирдманном. Теперь тут с
лихвой хватило бы места всем обитателям Фолькьерка, включая
стариков, женщин, детей и даже трэллов – конечно, если все они
вышли меня встречать.
– Йотуновы кости, – вздохнул Хроки. – Длинный дом превратили
в склад. Олафу Кольбьернсену стыдно за нас в Чертогах Всеотца. Я бы
вышвырнул все это наружу, но я же не тэн…
Длинный дом? Я поднял со стола свечу и подошел ближе к
стене. Тусклое пламя осветило огромную медвежью шкуру и висевший на
ней щит.
– Говорят, этот щит принадлежал страшному берсерку, – сказал
Хроки. – Тэн Олаф убил его в поединке, когда ему было всего
девятнадцать зим.
Похоже, центральная постройка Фолькьерка служила не только
для пиршеств, но была чем-то вроде зала боевой славы местных
правителей. Я прошелся вдоль стены, разглядывая охотничьи и боевые
трофеи тэна Олафа и его предков. В основном, щиты и головы зверей,
но попадались и мечи с топорами. Правда, они уже давно выглядели
скорее дряхлыми музейными экспонатами, чем оружием. Времена, когда
в Фолькьерк возвращались с богатой добычей и рассказами о славных
подвигах давно прошли. Но это уж точно не повод делать из Длинного
дома склад барахла.
– Кто притащил это сюда? – поинтересовался я.
– Я… я велела.
Кучка людей, столпившихся за спинами моих спутников,
зашевелилась, и вперед вышла женщина в длинном сером платье. Уже
немолодая – когда-то светлые волосы давно поседели, но спина
осталась прямой, как в молодости. Ростом женщина была, пожалуй,
даже чуть выше Айны и немногим уступала мне самому. А ее лицо…
