– Проснулась?
Лена не ответила – во всяком случае,
словами. Негромко фыркнула, заерзала, убрала под одеяло
умопомрачительную ножку – и отвернулась. Наверняка ей было жарко –
солнце уже как следует нагрело крышу прямо над ее крохотной
квартиркой, да и ночка выдалась… горячей.
И все-таки госпожа репортер
старательно пряталась.
– Проснулась, – утвердительно
повторил я, пристраиваясь на край кровати. – Доброе утро.
Из-под одеяла послышалось что-то
среднее между ворчанием и… мяуканьем?
– Не понимаю по-кошачьи. – Я
улыбнулся и опустил ладонь туда, где под толстой тканью по идее
должна была находиться попа. – Потрудитесь объяснить, сударыня.
– Между прочим, я на тебя еще немного
сержусь. – Лена высунула из-под одеяла кончик носа. – Вот!
Важное замечание. И, главное,
своевременное.
– Лен, ну ты же должна понимать, –
вздохнул я. – У меня вообще-то брата убили!
– Да я не про тогда… – Лена вылезла
примерно по шею. – А про вчера! Что ты вообще о себе возомнил?
Пришел – и думаешь, что я тут же должна скидывать с себя
одежду?
И с себя, и с меня. Как она, в общем,
и сделала.
– Ну, не то, чтобы должна-а-а… –
протянул я, забираясь рукой под одеяло. – Будем считать, что мы оба
соскучились.
– Ничего не знаю! – Лена смешно
дернула ногой и попыталась отползти к стенке. – Ваше сиятельство –
негодяй. Соблазнили бедную девушку…
Дальше я слушать не стал – схватил
покрепче и одним движением сдернул с бедной девушки одеяло. Та
визгнула, безуспешно попыталась прикрыться руками – и вдруг
порхнула мне на колени.
– Нет. Бесполезно. – Лена обвила меня
руками и мягко ткнулась губами куда-то под ухо. – Кажется, я не
могу на тебя сердиться… представляешь?
– Охотно. – Я пристроил ладони на
тонкую талию. – Я больше так не буду.
– Что значит – не буду?!
Лена повалила меня на кровать. Я,
разумеется, не сопротивлялся. Она уж точно не хуже меня знала, что
делать, и если уж решила немного покомандовать… почему нет?
– Ваше сиятельство в плену. – Лена
обхватила мои запястья, будто сковывая, и уселась на меня сверху. –
И любая попытка к бегству будет расценена…
В общем, утренний кофе пришлось
отложить. Домой я так и не позвонил – ни вчера, ни утром, но особых
угрызений совести по этому поводу не испытывал. Миша едва ли сильно
расстроится, пропади я вдруг пропадом, а дед с Андреем Георгиевичем
наверняка и так прекрасно все знали. Среди полутора десятков
плетений, которыми меня обвешали, как новогоднюю елку, просто не
могло не оказаться хотя бы одного следящего заклятья.