Однажды суровой зимой

Сны, что приходят из реальности. И реальность, в которую пробираются сны. Такое случается весьма часто. Но что делать, если грань между сном и реальностью стирается, а один и тот же сон снится из раза в раз? Обрывки образов. Кусочки мозаики, из которых однажды можно будет сложить легенду.

Пронзительный голубой свет вокруг. Высокий звук. Звенящая нота, разбавляемая монотонными ударами колокола в отдалении. Звук разносится через равные промежутки времени. Если, конечно, понятие времени здесь вообще существует. Единственный вариант - идти на этот звук. Он медленно приближается. А потом внезапно наступает тишина, полная и абсолютная. И эта тишина оглушает еще сильнее, чем все прочие возможные звуки. Сводит с ума…

Дует ветер в тишине над пустошью. Слышно, как где-то работает механизм. Гремят звенья огромной цепи. Будто поднимается мост. Мост над бездной. Только нет никакого моста. А бездна – вот она. Смотрит миллиардами далеких звезд. И прямо сквозь поднятые перед собой руки летят обрывки серебристого тумана. Души людей, уносящиеся прочь. Туда, где нет ни голубого света, ни звуков колокола или ветра. В неизвестность.

Навязчивый стук заставил ее проснуться. Девушка села в постели. Огонь в очаге справа от кровати пылал жарко. На улице бушевала метель, делая ночную темень за маленьким окошком еще непрогляднее. Нет, ей не почудилось. В дверь действительно колотили. Быть не может. Кого могло занести сюда? Она ведь специально выбирала для зимовки домишко в самом непроходимом месте среди горных лесов. Здесь и зверья-то почти нет, не говоря уже о людях. Дьявольщина, да и только.

- Умоляю, откройте, – донеслось из-за двери.

Голос был слабым и еле различимым.

Девушка свесила с кровати длинные худые ноги в серых шерстяных чулках и толстых носках. Встала на разбросанные овечьи шкуры и накинула прямо поверх рубахи просторную вязаную кофту льняного цвета. Она спешно подошла к двери, но, прежде чем отпереть ее, бросила быстрый взгляд на гроздь амулетов под притолокой. Ни один не звенел и не переливался. Угрозы не было.

Следующий стук был уже более слабым и настолько отчаявшимся, что хозяйка домика поспешила открыть поскорее. Метель бесновалась вокруг стоявшего на пороге мужчины. Совсем еще юный, исхудавший, с чумазым лицом и грязными черными волосами под капюшоном выношенной меховой куртки. Вся одежда на несчастном словно бы кричала: «Я сплю в берлогах, если сплю вообще». Загнанный изможденный вид. Красный простуженный нос. И полные отчаяния зеленые глаза, от одного взгляда в которые девушка посторонилась, пропуская незнакомца в тепло.