Невесело и досадно тянулись дни в преддверии скорых летних
каникул. Май выдался солнечным, а начало июня — душным. По ночам с
Невы тянуло сыростью, но вместо желанной прохлады сквозь
распахнутые окна в комнаты проникали лишь докучливые комары. Не
спасали ни марлевые шторы, ни вонючее камфорное масло, которое жгли
в лампадках на подоконниках. Поэтому спать девушки предпочитали с
закрытыми окнами: пусть воздух и спёртый после сна, но всяко лучше,
чем дышать камфорой или же чесаться от укусов.
Однако, классную даму подобное по обыкновению не устроило.
Первое, что сказала Анна Степановна тем утром, было её
дежурное:
— Bonjour mes demoiselles(1).
А затем, едва переступив порог дортуара, она поморщилась, словно
бы оказалась в накуренном кабаке, и брезгливо добавила:
— Нет, это решительно невыносимо! Опять закупорились, точно их
украдёт кто-нибудь!
Классная дама гневно застучала каблуками через всю комнату,
чтобы с нарочитым грохотом распахнуть оконную раму и впустить
солнечный свет и лёгкую прохладу июньского утра.
— Анна Степановна, так ведь комары, — сонно простонала со своей
постели Наталья.
— Что комары, Натали? Унесут вас через форточку? И слушать не
желаю ни о каких комарах, — она сердито захлопала в ладоши. —
Поднимайтесь к завтраку. Ольга Николаевна умница, уже встала, я
погляжу. А вы всё спите. Это из-за духоты, — за первым окном
женщина открыла и второе, отчего в уютно-сумрачной комнате тотчас
сделалось светло. — Вот погодите, заработаете головную боль. А
ругать меня станут. Скажут, я недосмотрела. И без того чересчур
много вам позволяю, любезные сударыни.
С этими словами Анна Степановна Свиридова, их суровая и
застёгнутая на все пуговицы наставница, удалилась.
Раньше она таковой не была.
Лиза справедливо считала, что им с классной дамой очень повезло.
Прочие учительницы и инспектрисы имели дурную привычку к вздорным
придиркам и окрикам. Младшим девочкам они давали обидные прозвища.
Со старшими порою откровенно воевали, ибо те уже не сносили обид
столь покорно, как прежде. Но Анна Степановна с первых дней была с
девочками ласкова и терпелива. Вместо наказаний она всегда
доискивалась до причин, почему её воспитанницы ведут себя
неподобающе или же не успевают по учебным дисциплинам. Эта
полноватая, похожая на греческую скульптуру женщина с седеющими
волосами и проницательным взглядом серых глаз сочетала в себе
качества строгой воспитательницы и внимательной матушки, которую,
вероятно, пыталась заменить девочкам.
