Москва. Патриарший двор
10 сентября 1682 года
Патриарх Иоаким сидел на большом
стуле у окна. Он любил посмотреть в практически прозрачное стекло
на то, что происходит во дворе его большой московской усадьбы.
Владыканаблюдал за суетящимися людьми, и думал о своей миссии.
Иоаким был убежден, что если бы не
он, борец с латинянством на Руси, и уж тем более, воин против
ереси, то и Церковь Православная рухнула бы, а к власти пришли бы
еретики, кличущие себя старообрядцами.
— И нет мне никакой поддержки от
малолетнего отрока-государя и от Боярской Думы православной. Все во
грехах своих погрязли, – с разочарованием вдруг озвучил свои мысли
патриарх. – Латинянам продают веру нашу православную.
— Владыка, мы твоя поддержка, –
неожиданно для Иоакима, сказал Иннокентий.
— Что? Ты здесь? – удивился патриарх.
– Но как вошел?
— Владыка, так ты же меня позвал, –
недоуменно сказал Иннокентий. – Я прибыл, как и велено.
Да, задумался Иоаким, забыл, что к
нему с докладом пришел верный пес, который должен был следить за
деятельностью одного неугомонного, и от того опасного, как считал
патриарх, стрелецкого полковника. Патриарх и вовсе начинал сильно
нервничать, плохо спать, если что-то ускользало от него, если
Иоаким чего-то не понимал.
А в отношении полковника Стрельчина
патриарх не понимал очень многое. Уже то, что этот молодой стрелец
посмел украсть бумаги патриарха, чуть было не заставило Иоакима
пересмотреть свое отношение к миру и людям.
Неужели можно вовсе подходить к вещам
патриарха? Не убоятся гнева Божьего? Как посмел Стрельчин? Даже
бояре устрашились бы такое вытворять, а этот… А потом еще и
шантажировал… Может и не христианин этот полковник? Латинян какой,
или того хуже, жидовствующий. Нет, еще хуже – еретик заблудший в
старом и неправильном обряде.
— Ты бумаги нашел? – спросил патриарх
своего соратника. – Не так легко было добиться, кабы Стрельчину
указали головой стать стремянных, что встречали послов имперских и
ляхов. Так ты достал бумаги, проник до сховища полковника?
— Да! – обрадовал владыку
Иннокентий.
— Давай! – подхватился патриарх.
Он даже не заметил боли в коленях,
так быстро встал, и сразу же возбудившись, подошел к Иннокентию.
Эти бумаги, особенно письма к османскому султану, сильно сковывали
действия патриарха. Он уже скрежетал зубами, издали наблюдая за
тем, что царь почти что обходится без его, Иоакима, «пастырского
слова».
