Я выбежал
из кабинета, на ходу отдавая распоряжения. Через минуту по всему
острогу зазвучали колокола — три удара, пауза, три удара. Режим
повышенной боеготовности. Не полная тревога, но на ступень ниже.
Люди выскакивали из домов, хватали оружие, занимали позиции на
стенах.
— Борис! —
крикнул я начальнику дружины, который уже бежал навстречу. — Собери
боярский спецназ. Немедленно. У нас проблемы на шахте.
— Что
случилось, воевода? — на ходу спросил он, разворачиваясь и свистом
подзывая бойцов.
—
Некротический выброс. Сильный. Вершинин успел только крикнуть, что
пробили нижний пласт, — я схватил со стойки свою глефу. — Евсей!
Михаил! Ярослав! За мной!
Трое лучших
бойцов материализовались из толпы дружинников словно по волшебству.
В глазах — готовность к бою, руки уже на оружии. Гаврила тоже
рванулся вперёд, хватая автомат, но я остановил его, положив руку
на плечо:
— Нет,
Гаврила. Ты ещё не восстановился.
— Воевода,
я могу… — начал он, но взгляд его дёрнулся, руки мелко
задрожали.
— Это
приказ.
Боец хмуро
кивнул, понимая, что сейчас не время и не место для
споров.
— Василиса!
— окликнул я геомантку, которая спешила к нам от дома. — С нами. И
где Черкасский?
— Здесь, —
Тимур выскочил из казармы, натягивая на ходу бригантину. В руках —
боевой жезл пироманта.
Вскоре мы
неслись вскачь к шахте всей группой. С каждым метром становилось
хуже. Сначала появился едва заметный холодок в воздухе, хотя день
был тёплый. Потом трава под ногами начала терять цвет, словно из
неё высасывали жизнь. На полпути к шахте я вскинул руку.
—
Чувствуете?
Евсей
кивнул, сжимая автомат покрепче:
—
Бздыхи…
Воздух стал
тяжёлым, давящим. Дышать приходилось через силу, словно каждый вдох
требовал усилия. Птицы исчезли — ни единого звука, кроме наших
шагов. Даже ветер замер.
Когда мы
добрались до шахты, картина предстала жуткая. Рабочие в панике
разбегались во все стороны, некоторые падали на колени и молились,
другие просто стояли, уставившись в одну точку с пустыми глазами.
Вокруг устья шахты растительность почернела в радиусе двадцати
метров — трава превратилась в пепел, кусты осыпались сухими
листьями. Из самой шахты поднималось едва видимое марево — не
тепловое, а некротическое. Смерть буквально сочилась из-под
земли.
К нам
подошёл Никита Вершинин. Вернее, подковылял. Геомант выглядел так,
словно постарел на десять лет за последний час. Кожа приобрела
сероватый оттенок, под глазами залегли тёмные круги, руки мелко
дрожали.
