— Чего не понимаешь, офицер?! — гаркнул капитан, пожилой мужик с
красной от постоянного ветра мордой. — Я ходил этим маршрутом,
когда твой папаша еще твою мамашу… в смысле, не был с ней
знаком!
— Я понимаю только то, что предписание гласит доставить
заключённого по северному рукаву, — перебил его конвоир, поджав
губы так, будто лизнул лимон. — И мне нет дела до того, что вы там
считаете!
Я стоял на палубе, опираясь на перила, и от нечего делать
наблюдал, как конвоир — тощий обер-майор с неизменно кислой
физиономией — спорил с капитаном баржи. Скулы у обоих побелели, а
руки то и дело дёргались к поясам, где у одного висел уставной
револьвер, а у другого — потёртые, ножны с абордажным тесаком.
С самого отплытия они так и не могли решить, кто на судне
главный, оттого собачились по любому поводу. Правда то и дело
бросали в мою сторону опасливые взгляды.
Вот и сейчас, когда спор зашел в тупик, они оба зыркнули на
меня. Я ответил им радостной улыбкой. Хотел еще рукой помахать, но
мешали адамантиновые кандалы на запастьях.
Но и улыбки оказалось достаточно. Капитан и конвоир от неё
вздрогнули, зависли на пару минут и продолжили спор.
— Не пойду я северным в это время года! — взревел капитан. —
Сели на мель — и кранты всем. Неделю можем проторчать пока сдёрнут.
Тем более я уже курс проложил!
— Как проложили, так и переложите? — издевательски хмыкнул
конвоир. — Ваша обязанность — исполнять, а не рассуждать.
Капитан побагровел, словно вот-вот хватит его удар, но в
последний момент сдержался.
— Коли так хочешь по северному, — процедил он сквозь зубы, — то
пиши бумагу, что полностью берёшь на себя ответственность за
перевозку! Лично буду свидетелем, как подпишешь.
Конвоир замер, что-то прикидывая в уме. Взять на себя
ответственность — это далеко не то же самое, что её требовать от
других.
Особенно когда имеешь дело с опасным арестантом вроде меня. Я бы
и сам на их месте боялся. На допросе мне сообщили, что я раскидал
два звена боевых магов, прибывших меня задержать.
Жаль, что я сам этого не помню.
Пожалуй, самым чётким воспоминанием была плотина. Огромная стена
из бетона и стали, сдерживающая колоссальное давление воды. И
трещина в этой стене, которая стремительно превращалась в
разлом.
В памяти всплыл внезапный поток, хлынувший из трещины, и
собственные руки, странным образом управляющие этой водой. Я
помнил, как прикрывал отступление людей, направляя потоки в сторону
от улиц, пока не потерял сознание.
