Боль пульсировала волнами, накатывая от
искалеченной руки к голове и обратно. Сознание плыло, грозя
окончательно ускользнуть в благословенную темноту. Я чувствовал,
как Ярослава подхватывает меня под плечи, не давая упасть на
усыпанную трупами землю.
—
Держись, Платонов! — её голос звучал напряжённо, но без паники. —
Открой рот, быстро!
Даже сквозь пелену боли я отметил её
собранность. Любой другой впал бы в панику, увидев такие раны. Даже
опытный боец растерялся бы, оказавшись один на один с умирающим
командиром посреди вражеской территории. Но Засекина действовала
чётко, уверенно — как человек, не раз вытаскивавший товарищей с
того света. Недаром она пять лет водит Северных Волков через все
круги пограничного ада.
Холодное горлышко флакона прижалось к губам,
и горькая жидкость потекла в горло. Боевая алхимия — я узнал вкус
по жжению на языке. Не целебное зелье, а психостимулятор, который
заставит тело работать, несмотря на травмы. Через несколько секунд
туман в голове начал рассеиваться, хотя боль никуда не делась —
просто стала острее, чётче.
—
Так, не шевелись, — княжна опустила меня на землю, быстро
осматривая руку. Её пальцы скользили по искорёженной конечности с
профессиональной уверенностью. — Компрессионная травма. Видишь, как
раздуло предплечье? Кровь и отёк не находят выхода из-за жёстких
фасциальных оболочек мышц, распирая ткани изнутри.
Я
попытался сфокусировать взгляд на руке. Предплечье действительно
выглядело чудовищно — распухшее, багровое, с проступающими под
кожей тёмными пятнами.
—
Давление пережимает сосуды и нервы, — продолжала Ярослава, доставая
боевой нож. — Если не действовать сейчас, ткань начнёт отмирать.
Без экстренного вмешательства — ампутация.
—
Делай что нужно, — прохрипел я сквозь стиснутые зубы.
Засекина подняла ладонь, и над её пальцами
заплясало небольшое пламя — слабая магия огня, но достаточная для
нужд. Она провела лезвием сквозь огонь несколько раз, нагревая
металл докрасна.
—
Вот, держи, — она сунула мне в рот обломок древка. — Закуси
покрепче. Будет больно.
Я
послушно сжал дерево зубами, наблюдая, как девушка ждёт, пока
лезвие немного остынет — достаточно, чтобы не прижечь ткани, но всё
ещё стерильное от жара. Её движения были быстрыми и точными —
никакой дрожи в руках, никаких лишних жестов.
