Я открываю глаза и морщусь от тусклого света, который
пробивается через зашторенное окно. Голова гудит, будто по ней
прошлись кувалдой, а во рту — привкус дешёвой водки и вчерашнего
табака. Комната, где я очутился, дышит уютной стариной: запах
линолеума, чуть сырости, но это не раздражает, а скорее навевает
воспоминания о чём-то родном, хоть я и не из этого времени. Стены
украшены обоями с ромбиками, на подоконнике — горшок с алоэ,
которое, похоже, пережило не одну зиму, но всё ещё держится. Над
кроватью висит ковёр с оленями — ну конечно, куда ж без него в этом
времени. Я в 1970-х, в СССР, и это не сон. Уже несколько дней я
здесь, в теле какого-то мужика, которого все зовут Иваном
Петровичем, а я до сих пор не могу понять, как это произошло.
Лежу на скрипучей кровати с чуть продавленным матрасом, укрытый
шерстяным одеялом, и пытаюсь собрать мысли в кучу. В голове
всплывает обрывочное воспоминание: мне почти шестьдесят, я в
2020-х, пьяный в хлам, падаю в сугроб где-то на окраине города.
Холод пробирает до костей, снег забивается в воротник, а я смеюсь,
как идиот, потому что уже ничего не чувствую. Потом — темнота. И
вот я здесь, в этом теле, в этом времени. То ли сугроб оказался
порталом, то ли всё закончилось совсем плачевно, и это какой-то
загробный прикол. Не знаю. Голова не соображает, да и не хочется
думать. Всё, что я знаю, — это то, что я теперь помощник тренера в
какой-то местной футбольной команде под названием «Звездочка».
Смешно, да? Из спившегося неудачника в 2020-х — в помощника тренера
в советской глубинке.
Я встаю, потягиваюсь, чувствуя, как молодое тело отзывается
силой и лёгкостью, которой у меня не было лет тридцать. В зеркале
над умывальником вижу лицо Ивана Петровича: Молодое лицо, короткие
темные волосы, густые усы, горящие глаза, не то что у меня в
будущем. Одет в простую рубашку и брюки-клёш, которые, хоть и
видавшие виды, сидят по фигуре. На столе — радиоприёмник «ВЭФ», из
динамика льётся бодрый голос диктора о подвигах комсомольцев на
БАМе. Улыбаюсь: вот она, эпоха созидания! Выключаю радио — не до
новостей, в животе урчит. В стареньком «ЗИЛе» нахожу полбуханки
«кирпичика» и пару варёных яиц. Завтракаю у окна, глядя на двор,
где пацаны гоняют мяч, а бабушки в ярких платках обсуждают цены на
картошку. Всё такое простое, но душевное.
