—
Прости, я перезвоню тебе позже, — прервал я наш с Василисой
разговор, вкладывая магофон в карман.
Известие о начале строительства шахты для
добычи Сумеречной стали было важным, но сейчас мне нужно было
разобраться с последствиями только что закончившейся дуэли. Я
перевёл взгляд на тело Елецкого, распростёртое на каменной кладке.
Кровь из перерезанной артерии уже перестала течь, превратившись в
тёмную лужу, впитывающуюся в щели между плитами.
В
саду воцарилась мёртвая тишина. Ещё минуту назад звучавшие голоса
смолкли, словно по команде невидимого дирижёра. Дворяне застыли,
как статуи, украшавшие это место, – никто не решался даже
перешёптываться. События развивались слишком стремительно для
размеренного княжеского бала, и теперь собравшиеся переваривали
увиденное.
Я
медленно осмотрелся. Несколько дам повернулись спиной к сцене
убийства, их беспокойные руки теребили веера, словно пытаясь
создать физический барьер между собой и произошедшим. Другие,
напротив, смотрели на меня во все глаза, с выражением, которое
трудно было разгадать. Словно увидели хищника, который всё это
время скрывался под маской цивилизованного человека.
Среди мужчин заметно обозначился водораздел –
я легко читал их лица. Одни смотрели с плохо скрываемым ужасом,
другие – с невольным уважением. Слишком многие из них знали, что
такое бой, пусть даже в контролируемых условиях дуэли. Я заметил,
как молодой аристократ, которого мне представляли в начале вечера,
поспешно отступил, почтительно склонив голову, когда я сделал шаг
вперёд.
Я
мысленно усмехнулся. Если бы они знали, с кем я сражался в прошлой
жизни и какие армии вёл в бой, то, возможно, не так сильно
удивлялись бы моему дерзкому шагу. Впрочем, каждый бой начинается с
первого удара, и сегодня он был нанесён.
Сквозь толпу ко мне направился сам князь
Оболенский. Его лицо сохраняло непроницаемое выражение, хотя в
глазах читалась сложная смесь эмоций – от раздражения до невольного
признания.
—
Боярин Платонов, дуэль признаётся законной и завершённой, —
официально произнёс он достаточно громко, чтобы услышали все
присутствующие.
Затем, понизив голос до шёпота,
добавил:
—
В моём кабинете. Через пятнадцать минут.
Прежде чем отойти, Матвей Филатович бросил
ещё один взгляд на тело Елецкого и едва заметно кивнул ожидавшим в
стороне слугам. Те немедленно приступили к удалению останков
боярина.
