Глава ①. Обманчивый Майран
«Параграф 8.03: Наибольшую опасность для оператора представляет не враждебная среда, а ложное представление о ней, основанное на устаревших данных. Адаптивность к неожиданному признается ключевым фактором выживания уровня "Омега"».¹
Боль. Дрожь. Гул, идущий… откуда-то.
Сверху? Снизу? Со всех сторон разом? Звук не поддавался локализации. Этот навязчивый, чужой гул жёстко вибрировал где-то внутри, заставляя очнуться.
Гесс открыл глаза. Мир поплыл. Сознание цеплялось за остатки липкого наркотического сна. Отвратительное ощущение: мысли словно выныривали из вязкой жижи, оставлявшей во рту металлический привкус.
Стазис? Именно он. Технология, запрещённая Пятой Имперской конвенцией². Варварский метод транспортировки живого вещества, допустимый лишь в чрезвычайных обстоятельствах.
Зачем?! Гесс чётко помнил последние секунды на «Ковчеге»: скрежет шлюза отсека отправки, пронзительный вой сирены, предупреждающий о расстыковке, ремни капсулы. Помнил голос системы:
«Подготовка к прыжку. Инициация транспортного протокола…»
И всё. Дальше — тьма. Вырванный кусок времени-пространства из сознания. Единственный след жестокой процедуры. Больше ничего. Ни мысли.
Ни чувства.
Шервовы яйца, зачем? — вопрос был риторическим.
Расстояние от «Ковчега» до Майрана не требовало применения стазиса. Тем более что по опыту прошлого тура Гесс помнил: в «Прыжок» их транспорт вошёл сразу же после старта. Стазис – часть игры? Унижение. Ослабление. Контроль. Или… организаторы так соблюдали секретность? Вполне логично.
Ещё Гесс отчётливо помнил его отвратительную побочку. Тем более что «имел удовольствие познакомиться» с ней здесь, на этой проклятой планете. Если это, конечно, Майран.
Будет очень смешно, если нет.
Медленно выдохнув, Гесс осторожно прижал ладони к поверхности, на которой лежал, и невольно поёжился. Наощупь и не поймёшь. Твёрдо, мокро, вибрирует. Может быть чем угодно.
Майран… Их последнюю, обескровленную группу тогда весьма спешно грузили в холодные санитарные капсулы. Успели? Не слишком. Нашли только чудом живых. Хотя само слово «чудо» казалось кощунственной насмешкой. Живыми они уже не были. Скорее — полумёртвыми.
