— Маруса! — громовой раскат басовитого голоса прервал тягостные
размышления над судьбами целой Вселенной. — Мы тебя снова ждем!
Это Глом, мой сокурсник и друг. Просто друг, ничего
романтичного. Бессовестный и нахальный лгунишка.
Кто, интересно, те самые “мы”? В Имперской Космической Академии
выпускной бал-карнавал — главный праздник в году. Его бурный поток
еще только стремительно набирал обороты. Бывшие “академики”,
хмельные и громкие, во всю глотку орали победные гимны, плясали
туземные танцы народов Тиамата -13 и плакали, полной грудью вдыхая
свободу. В обнимку с преподавателями. После торжественного вручения
звезд и нашивок на фоне традиционного выступления Ректор-приора
Космической Академии вся колоссальная территория престижнейшего
учебного заведения превратилась в огромный танцпол. В темном небе
зловещей планеты мерцали гигантские галапроекции, над головами
вчерашних курсантов медленно и беззвучно скользили величественные
эшелоны космических исполинов — межгалактических кораблей.
Конечно, никто и не думал терять скромную выпускницу факультета
ментальных дознаний юридического департамента. Просто стыдно
признать краснолицому Глому: никто не рискнул пригласить его на
легендарную Площадь прощаний. Туда ходят всегда только парами, и
каждый курсант многотысячной армии “академиков” все долгие годы
учебы мечтает попасть туда в ночь выпускного. Только не с Гломом.
Огромного краснокожего тимеранца боялись. У него не было слуха, и
танцевал он как слон. С чувством, долго, с безудержным энтузиазмом…
на ноги наступая партнершам.
Меня всю дорогу спасала лишь верткость и сказочное терпение.
Обычно я успевала угадывать траекторию Гломовой неуклюжести и танец
наш напоминал игру в салочки.
Мне не хотелось на Площадь. Хотелось и дальше сидеть за
крохотным круглым столиком маленького кафе под скалой и смотреть на
прозрачный стакан с подозрительным алкогольным напитком. Жидкость
светилась, как море Гвиора и плавно перетекала вдоль стенок
стакана. Этим нехитрым делом я занималась уже второй час и не
рвалась в гущу праздника. Пусть веселятся… Все те, кому весело.
— Снова страдаешь, Маруса? — Глом все-таки снизошел до приватной
беседы и придавил собой барный стул, возвышавшийся рядом со
столиком. Мебель жалобно скрипнула, но устояла.
