Ребра справа ныли, не переставая.
Наверное, трещина. Держаться на лошади из-за этого было трудно.
Ехал, сцепив зубы. И ругался на себя.
Вот, не фиг было в героя играть!
Вообразил себя невесть кем, Клинт Иствуд недоделанный! Нет чтобы
сперва оглядеться! Как можно было не заметить в толпе горцев
офицера в турецком мундире?!
Нас окружили не милиционеры-гурийцы, а
лазы или аджарцы. Рыскали вдоль границы, поджидая контрабандистов,
чтоб ободрать как липку. А наткнулись на нас. И, да! Мы все-таки
выбрались в Турцию!
И Спенсер первым делом предъявил
фирман султана. К глубочайшему разочарованию всего отряда
иррегуляров, готовых посоперничать разбойным видом и набором
разнообразного оружия за поясами с отъявленными головорезами из
Черкесии. Наш богатый караван они заранее приговорили к дерибану. И
теперь кусали локти. И бросали на нас злые взгляды. Как кобели,
которых отогнали от помойки с объедками.
До Батума добрались быстро и без
потерь. И, к нашему восторгу, узнали, что нас ожидает английский
корабль. Двухмачтовая шхуна, нанятая торговцем Джеймсом Станиславом
Беллом. Он получил инструкции от английского посла в Стамбуле лорда
Понсонби встретить нашу миссию и оказать максимальное содействие в
нашем возвращении.
Шхуна называлась «Виксен», «Лисица».
Две недели она простояла в порту в надежде, что Спенсер прорвется
сухопутным путем или приплывет на баркасе, отважившимся пуститься в
каботажное плавание во время осенних штормов. Но время шло.
Спенсера не было. Капитан шхуны, мистер Чайлдс, уже был готов
сниматься с якоря. Погрузка приобретенных в Кобулети орехов была
близка к завершению. И тут мы свалились с гор, как снег на
голову.
В моей табели о рангах премерзких
типов Джеймс Станислав уверенно занял первое место. Он сумел далеко
переплюнуть самого Стюарта с его «рыбьим глазом». Более
надменно-брезгливой рожи, чем у Белла, я не встречал в обеих своих
жизнях. Адресованные мне слова он цедил сквозь зубы. Не говорил, а
скрежетал, как «взлохмаченный вереск у ног». Чертов шотландец!
Наверняка, Уркварт из родных пенатов его вытащил.
Первым делом Белл четко обозначил, что
мой давно сгинувший статус слуги для него не изменился ни на дюйм.
Напрасно Спенсер пытался ему втолковать, что слуга – это не более
чем легенда, что меня на Кавказе знали как его спутника и партнера.
Что я оказал англичанину неоценимые услуги и не раз спасал ему
жизнь. Тщетно!
