Ветер с берега развевал ленты капора Марии и мешал мне
разглядеть флаг над шлюпкой. Чтобы он развернулся, как нужно, бризу
следовало бы вспомнить о законах природы и задуть в сторону суши.
Оставались лишь ждать и молиться.
Сестра догадалась по моему побледневшему лицу, что дело пахнет
неприятностями.
— Это всё? За нами? – тихо спросила она, крепко вцепившись в
перила палубы одной рукой, а другой прижимая сына к себе, словно
надеясь его защитить.
— Как вы ласково звали отца на женской половине? – спокойным
тоном ответил я вопросом на вопрос.
— Как звали? – она развернулась ко мне в недоумении. – Конечно,
Яни. Ты не догадался, почему я назвала сына Янисом?!
Упс, вот это я маху дал. Выходит, Коста – сын Яниса, а не
Спиридона! Теперь сделанного не воротишь: так и останусь
Спиридоновичем. Рассказать кому – не поверят: сам себя породил.
Матросы засуетились. За борт полетел веревочный трап. Рядом
принялись устанавливать нечто вроде мини-крана с подвешенной к нему
приспособе, вроде детских качелей.
Шлюпка начала красивый маневр поворота по широкой дуге. Шесть
гребцов в расшитых галунами красивых мундирах слаженно опускали
весла на воду. Флаг, наконец, заполоскал во всю свою ширь. Русский!
Над шлюпкой и над Босфором гордо реял Андреевский флаг!
— Все в порядке, Мария! – выдохнул я облегченно: сам не заметил,
в каком напряжении был несколько минут. – Это посол и его свита.
Решил воспользоваться служебным положением и сэкономить несколько
часов. Сейчас погрузится – и поплывем дальше. Одесса ждет нас!
Сестра оторвала руку от поручней и погладила меня по плечу. Я
лишь улыбнулся в ответ, надеясь вселить в нее спокойствие, которым
сам не обладал.
— Мне следует проведать мистера Спенсера. Быть может, у него
найдутся ко мне поручения. А вы потихоньку устраивайтесь на палубе.
Нам тут более двух суток предстоит провести.
Двухмачтовый деревянный пароход имел одну палубу, условно
разделённую на две части торчащей прямо из настила широкой черной
трубой с прикрученной к ней еще одной, узкой. Палубные пассажиры
размещались на баке, то есть, в передней части корабля, под
которой, как я понял, были устроены каюты офицеров. Мне же нужно
было пройти на корму. Там размешались каюты пассажиров первого и
второго классов. На пароходе не было помоста, называемого на
парусном флоте шканцами – традиционного места капитана. Его роль
играла часть палубы около рулевого, где в настоящую минуту Спенсер
о чем-то увлеченно беседовал с капитаном. Поодаль сгрудилась
немаленькая толпа людей в роскошных восточных одеяниях –
по-видимому, пассажиры второго класса.
