— …святой отец. Я сильно согрешил.
Тяжкий вздох из-за перегородки, скрывающей лицо собеседника,
говорил об искреннем раскаянии.
— Да, сын мой, — отозвался священник, поправляя белый
воротничок. — Я слушаю тебя внимательно и готов отпустить
грехи.
— Всё началось так давно… — сообщил исповедующийся. — Кажется,
будто пришли целые века…
— Груз вины порой растягивает время.
— Не только время! — голос поддержал священника. — Расстояние
тоже. Всё это как будто было за миллионы парсеков отсюда.
— Тяжесть нераскаянных грехов неисчислима, — священник сложил
руки в молитвенном жесте. — Так что же… что же именно ты совершил,
сын мой?
Новый вздох был ещё горше прежнего.
— Да и не знаю, вначале был отец — или брат. Увы, мои отношения
с ними обоими… были далеки от нормы. Отец всегда видел во мне
нелюбимого сына, а брат завидовал моим успехам. Мог ли я сделать
что-то, чтобы не оттолкнуть их? Раскрыть объятия им навстречу?
— Жизнь — не ровная полоса, — священник принялся изучать узор на
потолке. — Что-то зависит от нас, чего-то мы изменить не может. Но
всегда главное — это иметь милосердие в сердце своём и помнить о
любви к ближним.
— Я помнил, — согласился его собеседник. — Но потом мы с братом
поссорились ещё сильнее, и…
Священник еле подавил зевок.
— …а потом события завертелись так быстро… в общем, я его
ударил. Своего брата. Можно даже сказать, я ему всерьёз морду
набил… то есть, лицо, конечно же. Лицо.
Священник глубокомысленно кивнул.
— Твой поступок грешен, сын мой. Но то, что ты пришёл сюда,
говорит о раскаянии. Возможно, если бы ты извинился перед братом
и…
— Кхм… Тут есть загвоздка, святой отец, — раздалось в ответ. —
Даже две.
— Я слушаю тебя, — священник постарался придать голосу оттенок
доброжелательного долготерпения.
— Во-первых, брат сейчас от меня довольно далеко. А во-вторых…
вы не дослушали, святой отец. Набитое лицо брата — это ещё не всё.
Видите ли, брат хорошо прятался, опасаясь за своё лицо, и чтобы до
него добраться… мне пришлось пойти на многое.
— Многое?
— Многое.
В исповедальной кабинке повисла пауза.
— Как я и сказал, святой отец… я согрешил. Сильно согрешил.
Священник моргнул. В церкви повисла тишина; по залу пронёсся
лёгкий ветерок, задув несколько свечей.
— Что… что ты имеешь в виду, сын мой?
— Так я и говорю — не знаю, с чего начать! — бодро отозвался
собеседник. — Грехов так много… например, чтобы добраться до брата,
я всерьёз обидел старушку… даже двух старушек. Одна была из Японии,
другая из Англии…
