— Ну да, не стоило мне обманывать Бога Смерти, — я занёс над
головой меч и со всей силы обрушил его на чёртов камень.
Искры брызнули во все стороны, на секунду озаряя мой унылый
угол.
— Ну да, не стоило обманывать его во второй раз, — клинок
отскочил от камня с таким дребезгом, что металлическая вибрация
прошла от пальцев до самых лопаток.
Глыба стояла неподвижно, даже не поцарапанная — будь у нее рожа,
ухмылялась бы самодовольно и почёсывала толстое брюхо маленькими
ручками с пальцами-сосисками.
— Ну да, не стоило мне брать его в плен, когда всё открылось, —
искры вспыхивали всё чаще.
— Ну да, я мог бы придумать что-то получше, чем бухать два года
подряд на радостях, что удалось его обмануть и бежать из
Чистилища.
— Но, — я снова занес меч, — что сделано, то сделано.
Эти долбанные искры уже отпечатались в сетчатке и рябили перед
глазами, даже когда я не вышибал их мечом из камня.
— Сделал бы я так же, будь у меня шанс начать всё сначала, и не
долбить этот сраный камень этим сраным мечом? — на этот раз удар
был так силён, что руки чуть не выскочили из плечевого сустава.
— Да!
Вот уже тысячу лет я долблю камень.
Меня зовут… Да хрен его знает, как меня зовут. За все эти годы я
многое забыл, а имя отсохло от памяти чуть ли не самым первым.
Единственное, что я точно помню — это причина моего проклятия.
Когда-то я был обычным человеком, а у обычных людей есть
свойство умирать — и мне оно жутко не нравилось. Дошел до этой
мысли слишком рано. Возможно, даже гораздо раньше, чем большинство
людей.
В десять лет я похоронил своего отца. Его имя я забыл.
Ещё через год мне пришлось собственными руками закапывать мать.
Помню чувства, но в памяти нет ни её лица, ни её имени.
Потом дедушку.
Я много глупых мыслей передумал к этому моменту — но в ворох
рассуждений, которыми я забивал голову, чтобы спастись от совсем
чернушного отчаяния, уже закатилась одна стоящая мысль. Она тлела
где-то на дне черепной коробки, как уголь на сеновале.
Именно эта «мысль» однажды вспыхнула и прожгла для меня новый
путь.
Я не хочу оказаться на их месте.
На тот момент из живых родственников у меня осталась только
бабушка. И вот её смерти, в отличие от всех предыдущих, я ждал как
ничего другого. Нет ничего страшнее, чем одинокая пожилая женщина,
опекающая подростка. Она была ведьмой, что по характеру, что по
профессии.
