В горах
высоких, во степи
Средь льдов могучих, океана
Все одолеют пластуны
И параллель с меридианом.
Им батько родный - суховей,
А мать - удача и отвага.
Пусть держит мачту грота-рей
Слагается иная сага
«Миколушка, ридный, ходы до мене.
Шось дам тоби!» — голос матери прозвучал как серебряный
колокольчик, разливаясь по прибрежным плавням. Малой Миколка, бегал
по мелководью, у самого берега, разгоняя стайки мальков, гревшихся
в теплой воде. Край белой рубашонки намок и слегка шлепал по
бедрам, заставляя мальчика бегать быстрее. Озорно и счастливо
улыбаясь, он поглядывал на берег, но не мог никого разглядеть из-за
ярких бликов солнца, игравших на поверхности неспокойной воды.
«Миколушка! — вновь позвала мать —
Побачь, шо у мене е!»
Вмиг стало интересно. Сумела
заинтересовать.
Миколка остановился, бросив в
устремившуюся в испуге стайку мальков, палочку. Интерес победил и
без сожаления оставил увлекательное занятие. Прищурился. Посмотрел
на мать и улыбаясь, побежал к ней, неловко перепрыгивая через
лежащие на берегу реки Марты, толстые ветки ивы.
Мать раскрыла объятия и шагнула
навстречу сыночку, готовясь подхватить его, и закружить вокруг
себя, как это она делала всегда. Миколка в этот момент заливисто
смеялся, расставляя ручки, словно крылья, а мать, с любовью глядя
на своего первенца, все быстрее кружилась, то приподымая Миколку,
то слегка опуская, как будто на волнах.
«Швыдче, швыдче, мий сыночку!» —
готовясь обнять Миколку, произнесла мать. Еще пару шагов и Миколка
вновь взлетит, подхваченный крепкими материнскими руками. Но вдруг
правая его ножка цепляется за корягу и в следующий момент Миколка
кубарем летит на песок, ударяясь лицом о ветку ивы. С носа потекла
юшка, оставляя красные капельки на песке.
«Драголюбчик мий!» — ласковый голос
матери, раздался над головой Миколки. — Подымайся!«
Миколка отер нос рукавом рубахи.
— Подымайся! — голос матери звучал
совсем по-иному. Он стал каким-то грубым, но не чужим.
Крепкие руки схватили Миколку за
плечо.
— Да проснись ты уже! — кто-то
уверенно тряс Миколу за плечо.
Микола вздрогнул и открыл глаза. Над
ним склонившись стоял Суздалев.
— Ну, наконец-то! Ну ты, братец и
спать горазд! — граф весело подмигнул казаку, и снова повернулся к
зеркалу тщательно причесываясь. Билый, все еще пребывая в частично
во сне, нехотя сел на край кровати. Машинально коснулся рукавом
бешмета носа. «Нет, крови нет. Приснилось» — Микола разгладил лицо
ладонями и мотнул головой. Кашлянул, прочищая горло и приходя в
себя.
