— Ваня! — крикнул Микола, когда граф
в очередной раз, огрев своего коня нагайкой, ускакал вперед.
Секунду назад друг улыбался, и вдруг, став хмурным, как туча,
рванул вперед.
«Мечется душа у односума. Места себе
не находит. И коня изводит, — подумал Микола, вздыхая, и привычно
теребя ус. — Нехорошо. Служба на носу, а он со своими чувствами в
разладе. Видимо крепко засела вековуха в сердце его. Дурында ты,
Ваня. Это тебе не ваши столичные барышни со своими капризами
наделанными. Здесь иная жизнь, да и люди иные.»
Билый посмотрел вслед удаляющемуся на
коне другу. Покачал головой. Перевел взгляд назад. Уже порядком
отмахали от станицы. Развернул лихо коня. Тот загорцевал под своим
хозяином. В версте клубилось облачко пыли.
— Отстали, — подумал Микола, и пустил
коня рысью.
Волы нехотя тащили арбу. Подпарубки с
кислыми физиономиями сидели спереди, всем видом показывая, что им в
тягость вся эта затея с сопровождением какого- то непонятного
старика.
— Что приуныли, станишные?! — осадив
коня, спросил Микола. Рябой паренек сплюнул шелуху подсолнуха, и
отвернулся, делая вид, что не расслышал. Другой, видимо старший,
покосился на него, и не хотя ответил:
— Да, как то… — рисуя в воздухе
витиеватую фигуру кнутом.
— Понятно. День жаркий. Сейчас бы в
реке побултыхаться, а не трястись в арбе, так? — подвигая папаху
нагайкой со лба, усмехнулся Микола. Сразу вспомнилось отрочество.
Когда-то и сам был таким. Однако наказы старших всегда выполнялись
четко, даже, если не нравились.
Подпарубки немного оживились. В
глазах мелькнула надежда: может дядько Микола пожалеет, и до дому
отпустит? Что ему стоит?
— Ох и добре, дядько Мыкола кажете, —
отозвался второй. — Дуже дышать тяжко.
Прохор что-то бубнил себе под нос.
Старик заметно приуныл в такой компании. Щурился, то ли от
усталости, то ли от ярко светящего солнца, то ли от того и от
другого, но в неясных фразах слышалась законченность, словно
предложения строил. Микола глянул на верного дядьку Суздалева.
— Молишься, чи шо? — весело произнес
Билый. Настроение возвращалось. Конь, чувствуя настроение хозяина,
всхрапнул, тряся гривой.
— За барина своего переживаю. Говорил
ему, что не нужно в станицы эти ваши идтить. Не к добру это. Вона
сколька лиха повидали. Легко, можно сказать, отделались.
— Ты, старик, не путай бритое со
стриженым, — нахмурился вмиг Микола. — Разделяй где жизнь
надуманная, а где настоящая.
