Чужой войны не бывает

Укус хаски

Повесть

Одна из самых драматических страниц истории войны - танковые бои на южном фасе Курской дуги в июле 1943 г. Повесть об ошибках Ватутина, Ротмистрова, Манштейна и к чему они привели. Хрущёвская легенда о "Великой победе под Прохоровкой" несколько тускнеет в свете фактов, почерпнутых из диссертации российского историка Валерия Замулина, вероятно - самого авторитетного исследователя событий на Огненной дуге.

"Беспримерный героизм советских танковых экипажей и пехоты на Прохоровском поле позволил задержать продвижение эсесовского корпуса к Курску. Но эта же задача могла быть решена без особых потерь и без привлечения столь масштабных сил, если бы Ватутин и Ротмистров придерживались плана, утверждённого Ставкой Верховного Главнокомандования, – измотать противника в оборонительных боях и только после этого приступать к наступательным действиям. Ошибка Ватутина, Василевского, Ротмистрова, при активном участии Хрущёва, повлекла многие тысячи ничем не оправданных жертв и потерю столь необходимой для следующей фазы сражения техники.

Ошибки Гитлера и его генералитета обошлись Германии гораздо дороже – поражением в войне. Многие из немецких военачальников, кто избежал казни или длительных сроков лишения свободы за военные преступления, охотно взялись за перо и осчастливили человечество мемуарами, где единодушно проклинали фюрера за стратегические просчёты. Авторы мемуаров, конечно же, предлагали вождю гораздо более мудрые решения. Вот только основная ошибка, выразившаяся в развязывании Второй мировой войны и нападении на Советский Союз, как-то не очень муссировалась".

Глава первая. Пленный

Воронежский фронт. Село Успеново, 27 июня 1943 года

Арестант в советской лётной форме тяжело переставлял ноги. Его унылый вид с тусклым, погасшим взором не обманул конвоиров с винтовками наперевес. На напряжённых лицах красноармейцев читалось: дёрнись, гад, и в потную спину вопьётся пуля.

Андрей, заметив конвой, задержал шаг. В пыльной физиономии задержанного почудилось что-то знакомое, из забытой прежней жизни… Это секундное волнение молодого офицера не осталось незамеченным.

- Лейтенант! Ты, новенький! А ну, ко мне! Живо! Рысью!

Капитан Волощенко из СМЕРШ, на него Андрею указали пару дней назад по прибытии в танковый корпус, взбивал сапогами сухую грязь по правую руку от пленного, помахивая пистолетом ТТ. Не угадать профессию этого военного было невозможно. Выражение глаз, походка и скривлённая губа с погасшей папироской свидетельствовали о сознании принадлежности к особой касте.