1
Мужчине сложно заниматься исключительно мужским делом. Например
– гнать нир или воевать. Женщины отвлекают. Применяют самое
испытанное оружие – ссору. Мол, обидел ты меня. И я вся такая
обиженная!
Можно, конечно, подыграть её тактике. Ответить, поспорить,
доказать свою правоту, даже зная, что любые аргументы немедленно и
без разбору отправятся пырху под хвост. Что бы ни сказал, у неё
убойный и всё перекрывающий контраргумент: ты меня больше не
любишь! Иначе бы не возражал!
А я к концу осени перестал отбивать выпады Мюи. И спорить
тоже.
Потому что… Да! К восторгу моей мамы и сдержанному одобрению
отца наши ночи любви не пропали даром. Срок – конец марта или
апрель. Скорее бы!
Само собой, к беременной женщине совсем иное отношение. Особое.
Пылинки не то что сдуваю – не даю им опуститься на её голову!
Я стал практически идеальным мужем. Но, с точки зрения жён,
идеальных не бывает. Мюи нашла камень преткновения в постельных
утехах.
Она ничуть не склонна к воздержанию. В Мульде о таком не
слышали. Жёны утоляют прихоти своих мужей – всегда. Едва ли не в
конце девятого месяца. Соответственно, отсутствие инициативы с моей
стороны воспринято в штыки.
- Ты меня не хочешь! – заявила Мюи, восседая в центре
траходрома. – До ужина есть время! Раньше, как приходил из рощи
Веруна – набрасывался. А сейчас?
Аргументы о вреде слишком частого и страстного секса при
беременности я привёл. Раз примерно тысячу. Потом ещё столько же.
Но женщина в таких случаях не слушает ушами. Если чувства бурлят,
остальное не существует. Молчу, жду. Объяснять – что тушить костёр
бензином.
- Да, я безобразно толстая! Вон, даже папина хрымка Настья
худее!
Слёзы. Классная штука – слёзы. Чтоб порыдать всласть, нужно
прекратить поток слов. Значит, пришло время что-то ввернуть. Иначе:
я вся такая плачу, а ты сидишь и молчишь, истукан! Нужно говорить,
осознавая риск: любая фраза, хотя бы об устройстве ступичного
подшипника ГАЗ-66, будет воспринята как повод повторить
претензии.
- Любимая! Я знаю, почему ты плачешь. Ты боишься потерять
меня…
- Да-а-а!!!
Она прыжком бросилась ко мне. Обвила шею руками. Серебряный
клычок царапнул по щеке.
И больше никаких упрёков! А я ждал продолжения разборок. Вот и
угадай…
Больше я ей ничего не говорил. Если не считать ласковых
банальностей, когда гладил упрямые рыжие вихры. На прикроватном
коврике тихо сопел и причмокивал Бобик, мой каросский волкодав. Он
– наш единственный и бесстрастный свидетель ссор и примирений.
