Помещик. Том 7. Крестоносец

Впервые в этой серии я решил сделать небольшую «прокрутку» по времени и перенести повествование с конца лета 1557-го на весну 1559 года. Это связано с той ситуацией, в которую попал Андрей.

Она не плохая. Нет, напротив. Она слишком хорошая.

Гражданская война не могла получиться, потому что без поддержки городов все эти Шуйские и прочие просто не удержались бы, даже если сбежали бы с площади. Их в городах бы и скрутили люди купцов, ибо городам и купцам выгоднее и перспективнее сотрудничать с Андреем, а не со старой земельной аристократией.

В остальном же Андрею воевать не с кем. Почему?

Ливония, поняв, что никому не нужна, резко притихнет и пойдет на максимально компромиссные шаги. Литва и Польша также не станут провоцировать излишне окрепшую Московскую Русь. Особенно после того, как почти вся верхушка оппозиции будет физически вырезана. Сигизмунд II Август был еще более осторожным правителем, нежели Иоанн Васильевич. А Степь в результате походов Андрея на какое-то количество лет замирена. Она попросту боится соваться на Русь и вдумчиво залечивает «сломанное лицо».

Описывать же тихую спокойную жизнь, может быть, мне и было бы интересно, но вы сами читать не будете. Проверял. Вой будет до небес. Вот я и решил сделать «прокрутку» и отправить Андрея в очередной Крестовый поход. Третий уже[1]. Отбивать номинально свои владения в Святой земле. Понимаю, что Крестовый поход как идея несколько избит. Но по здравом размышлении иного варианта у него не остается…

[1] Благодаря водружению на щиты своих бойцов хризмы (древнейшего христианского символа) и определенной трактовке получилось, что Андрей уже провел два успешных Крестовых похода. Первый — против татар, в ходе которого он сумел разбить войско Давлет-хана на Гоголе. Второй — против османов, что повлекло за собой взятие крепости Азак, разорение Истанбула и начало Смуты в Великой Порте.

1559 год, 9 мая, Истанбул

Сулейман смотрел на свою столицу из окна башни Правосудия. Неполные два года назад он стоял здесь же, когда узнал о восстании рабов. С тех пор много воды утекло. А главное — город изменился. И теперь представал перед его глазами совершенно иным…

Сгоревшим.

Разоренным.

Разрушенным.

И обезлюдевшим…

— О Великий! — произнес тихо вошедший визирь.

— Надеюсь, ты не хочешь мне рассказать об очередном восстании рабов? — с горечью и каким-то оттенком ехидства поинтересовался Султан.