Пролог
1553 год, 5 июня, поместье Андрея
на реке Шат
— Ты чего творишь?! — рявкнул Андрей,
перехватив руку Евдокии с хворостинкой.
— Она… — попыталась было что-то
ответить тёща.
— ОНА МОЯ ЖЕНА! — рявкнул парень,
перебивая. — Поняла?
— Да, — кивнула она, исподлобья
зыркнув на зятя.
— А узнаю, что пакости чинишь, — сам
тебя выпорю!
— Ты не понимаешь? Тебя же засмеют! —
воскликнула Евдокия. — Вон как эта клуша на тебе сидит, свесив
ножки! Прикидывается безрукой! Разве я этому её учила? А ведь она
ещё год назад была загляденье! Диво какая была работящая!
— То дело моё!
— Я же добра тебе желаю!
— Всё одно — это моё дело. Моя жена.
Моё право. Пожелаю наказать — накажу. Или тебе жить надоело?
— Опять угрожаешь? Тёще! Как тебе не
стыдно?! — упёршись руками в боки, с презрением произнесла вдова
Петра.
— Да ты, я гляжу, умом совсем
небогатая! — прорычал Андрей. — Ты её сколько порешь? Год?
— Так, — нехотя кивнула Евдокия.
— И за это время ничего не
поменялось. Верно?
— Ну почему? Она…
— Она стала делать поручаемые ей дела
так же хорошо, как и два года назад? Да или нет? — перебил её
Андрей.
— Нет.
— Отсюда какой вывод?
— Что?
— О Боже! Евдокия. Из того, что ты её
дубасишь год и нет никакого толка, можно много чего понять. Прежде
всего то, что ни один человек, каким бы упрямым ни был, просто так
терпеть боль не станет. И если бы она капризничала, то давно бы
уступила и вернулась к делам. Разумеешь?
— Разумею, — нехотя кивнула она.
— А теперь второе, но куда более
важное. То, что Марфа не сломалась за год побоев, говорит о том,
что жить тебе осталось всего ничего. И если бы я её в жёны не взял,
то она бы вас сморила к чертям собачьим. Или сожгла. Сама бы
погибла, но и вам за унижение отомстила.
— Я… я даже подумать не могла…
— А ты попробуй думать. Говорят —
помогает жить. Я бы на её месте сорвался через пару месяцев побоев.
А она держится. Видно, любит тебя дуру. Мать же. А ты чего
творишь?! С ума пялишь? Тебе кто ту дурь в голову втемяшил?
— Батя, — холодно и как-то отрешённо
произнесла Марфа. — Это он велел меня выпороть, когда я опару
первый раз испортила.
— Понятно.
— Что понятно? — напряжённо
переспросила Евдокия.
— То, что вас кто-то сморить хотел.
Али Пётр раньше такое непотребство творил? Али тебе что разум
застило так ранее? Явно же что помешательство какое-то. Сглазили,
прокляли, порчу навели или ещё что. Здесь я и гадать не возьмусь.
Так что, дурья твоя башка, Марфа не притворяется. Она действительно
не могла и не умела. Её кто-то поразил злокозненно. И ты её весь
этот год зря била. Ей нужна была твоя поддержка. Ей требовалась
твоя помощь. Она нуждалась в том, чтобы её обучила, словно ребёнка.
А ты? Мамаша…
