Восход газового гиганта, когда ты наблюдаешь его с одного из
спутников – это невероятно красиво. Только нужно заранее подняться
в лифте до самого верхнего яруса под небольшой смотровой купол и
притушить свет. Ленард старался наблюдать каждый восход Розенны,
пусть все они и приходились на разное время стандартных суток, по
которым жила станция. Из-за этого нарушались режим и предписания
врачей... Какая разница, придёт костлявая днём раньше или позже?
Всё равно прав оказался не он, когда выбирал столь отдалённое место
ссылки, способное защитить его от наёмных убийц – а недруги.
Пребывание на станции при пониженной гравитации затянулось.
Обострившаяся за два года ссылки болезнь всё равно убьёт изгнанника
довольно скоро. Повезёт, если Ленард отпразднует хотя бы двадцать
шестой день рождения. Потому-то не стоит экономить, а лучше прожить
каждый оставшийся ему час с чувством.
Глаза привыкли к темноте, купол же
был прозрачен сверху и на две трети по окружности пола. Стала видна
зеленовато-белая равнина, рваными торосами вздыбившегося льда
уходившая к скалистому хребту где-то у горизонта. Солнце ещё не
встало, но покрывавший поверхность лёд уже неярко светился… Или это
было игрой воображения? Имитировавший травяной газон пластик под
ногами и запах хвойного леса делали окружающую картину какой-то
иллюзорной, ненастоящей.
Зато небо над головой – самое
настоящее, угольно-чёрное, и на нём множество ярких немигающих
звёзд. Звёзд, которые они потеряли, и которые им не дадут вернуть
никогда. Чтобы там ни воображал себе его дядя, провозгласивший себя
будущим владыкой всего человечества. Император Лоизо Первый –
звучит гордо, одна беда: дяде не дадут покрасоваться в лучах славы
нового спасителя. Стоит выйти за пределы системы Дианы и начать
собирать под свою руку одичавшие осколки первой волны экспансии,
как их раздавят. Ещё один конкурент в дележе галактики никому не
нужен. Сомнут числом, никакая храбрость и отвага не помогут. Вот
только выдуманная слава будущих победителей затмила глаза многим
при дворе. Как же, они единственные, кто после Разлома
самостоятельно освоил космос, причём как в границах собственной
системы, так и восстановил технологию гиперпространства.
Ленард заставил себя опустить взгляд
от неба к поверхности. Насчёт льда на равнине ему не показалось: на
спутнике есть атмосфера, и обычно она прозрачна, но сейчас
преломляет далёкий ещё отсвет центрального светила. Из-за этого
горная цепь вдали кажется глубокой чёрной тенью, хребтом
пытающегося вылезти к звёздам огромного дракона. Если
присмотреться, можно различить очертания отдельных зазубренных
пиков, похожих на ракеты… Опять он думает о звёздах! Отставить.
Лучше поразмышлять, как красиво, если прямо над хребтом висит
пятнистый серп другого спутника планеты-гиганта, а то и несколько –
хотя это бывает совсем уж редко. Тогда от пиков по мерцающему льду
через всю равнину тянутся многочисленные ровные серые тени. Когда
же над горизонтом встаёт солнце, равнина голубеет, тени становятся
резкими, чёрными, на льду видна каждая трещина.
