Разрывы снарядов грохотали один за другим, наполняя зимний
морозный воздух гарью и пылью от разбитых зданий. Последний раз
противник такое себе позволял только летом, во время своего
неудачного наступления. Нынче враги выстрелы старались экономить...
Михаил хотя и знал, что здесь его не достанет, разум всё равно
пытался заставить тело вжаться в пол, слиться с бетоном разбитой
пятиэтажки. И это в тылу, на второй линии наступления, а каково
пацанам на первой линии? Похоже, вражеский командующий укрепрайона
решил – пан или пропал. И почти сразу по внутренней связи их
штурмовой роты послышался голос командира с позывным Старый, хотя и
было ему, как и Михаилу – всего сорок семь. Но если Михаил тут
оказался по мобилизации, то Старый в составе ополчения пытался
отбить город ещё в четырнадцатом. Тогда не удалось, поэтому сейчас
он и упросил перевести его в штурмовики.
– Короче, мужики. Укропы пошли на все
деньги. На высотки перебросили не обычное мясо, а кадровых и
поляков, все частоты сплошные «курвы» забили. Пацанов с окраины
выбили. И не подойти, дронов и арты не жалеют. Короче, сейчас или
мы – или они.
Кто-то экспрессивно выматерился.
Михаил даже в бою не чертыхался, но сейчас был согласен. Они
проломили оборону города, вышли к последней дороге снабжения
противника. Если до вечера смогут закрепиться и расширить зону
контроля – город в окружении, гарнизону конец. Если противник
удержит высотки – ночью будет деблокирующий удар с двух сторон.
Причём корректировщики и камеры на верхних этажах высоток
эффективность артиллерии и дронов увеличат вчетверо. Штурмовиков
сомнут, узкий язык прорыва разобьют, и все потери последних недель
– зря. Это если они ещё отойти смогут, а так как бы полку прорыва
самому в окружение не попасть.
– Мужики, есть вариант. Если подавим
дроноводов, сможем зацепиться. Но рисковый. Мне нужен десяток со
мной. Только добровольцы и только у кого дети взрослые.
– Я с тобой, – тут же отозвался
Михаил.
Идею командира он ухватил сразу, но
Старый прав – шансов уцелеть у группы один из десяти. Зато сотни
молодых парней и мужиков, контрактников, с мобилизации и
добровольцев доживут до Победы.
– Программист – принято.
– Я с тобой.
– Сухарь, спасибо. Принял.
– Я тоже.
– Монгол, я ж сказал – у кого дети
взрослые. А у тебя пацанам десять и тринадцать. Извини, не
сегодня.
