– Он похож на творожок со сметаной, – прошептала мне на ухо Ева с самым серьезным выражением лица.
Чтобы не заржать, мне тоже потребовались немалые усилия. На сцене готовилась к выступлению группа «Секс-агрессор», и это название в сочетании с внешностью солиста вызывало дичайший приступ испанского стыда.
– Мы играем настоящий панк-рок! – высоким мальчишеским голосом заявил в микрофон толстенький юноша, похожий на младенца-переростка, из пшеничных волосенок которого попытались поставить ирокез, но что-то явно пошло не так.
– Может это просто самоирония, – прошептал я в ответ Еве.
Ржать было нельзя. Зал маленький и полностью освещенный. И из зрителей кроме нас троих присутствовала только смущенная семейная пара. Явно сопровождающие кого-то из музыкантов.
– Очень вряд ли, – отозвалась Ева и прикрыла рот ладошкой.
Тут «Секс-агрессор» заиграл, и пытка стала совершенно невыносимой. Ева упала лицом в коленки, плечи ее задрожали.
– Мне нужно припудрить носик, – она поднялась и торопливо выскочила из зала.
А я взял себя в руки и уставился на сцену.
Так. Ржать и обстебывать – это очень просто. Практически в ком угодно можно найти что-то нелепое, прицепиться к этому и не заметить чего-то важного.
Я крутил эти мысли в голове, глядя как толстенький парниша с недоирокезом показывает жюри козу и пискляво голосит не в такт музыке.
– Я настоящий жеребец
Когда узнаешь мой конец
Меня ты будешь умолять
Продолжать! Продолжать! Продолжать!
Я снова подавил ржачные позывы. Дыхалка творожного солиста начала сдавать, щеки запунцевели, лоб покрылся крупными каплями пота. Нда, а это всего-то припев после первого куплета.
Выдох. Сосредоточиться.
Допустим, не самоирония, и этот «Секс-агрессор» серьезно видит себя брутальным и циничным.
Сколько ему лет, интересно? На вид где-то шестнадцать, не больше. Значит он еще школьник. А школьные годы свои я в это время помнил неплохо. Такие вот «творожки» обычно были объектом довольно безжалостных насмешек. И нужно иметь прямо-таки недюжиную смелость, чтобы выйти с такой внешностью и таким голосом на сцену.
Или все-таки самоирония?
Кстати, если это сарказм и ирония, то он был бы реально крут, если бы вместо бесформенной футболки и висящих на заднице пузырем джинсов, надел младенческие ползунки и слюнявчик…
– Достаточно! Достаточно! – возглавляющий «почтенное жюри» дядька с седеющей кудрявой шевелюрой пару раз хлопнул в ладоши и замахал руками.
