Корабль с феорией[2] отплыл на остров Делос,
Был ныне год[3] для исполнения обета Аполлону
Тесея[4] память чтить за мужество и смелость,
За то, что обреченных спас из бычьего полону.[5]
Еще за горизонтом не успело скрыться судно,
Как к Агоре́[6] уж потянулись толпы горожан.
К восходу солнца на базаре стало людно
И был виной столпотворенью не пожар.
Причиною явился суд, что должен состояться,
Хоть их прошло немало за последний срок,
Затронул каждого он, и в стороне остаться
Никто не мог, перешагнув судилища порог.
Ведь подсудимый всем известный им – Сократ
Сказал бы раньше кто, что это все случится,
Осмеян афинянами, конечно, был стократ,
Однако, вот он, перед ними, весь лучиться,
Как будто не его на суд призвали и винят.
С улыбкой доброю глядел и будто вопрошал:
Зачем я здесь, друзья, и в чем я виноват?
Поговорить всегда я рад, но где я оплошал?
Один из обличителей Сократа молодой еще поэт
Вменял в вину, что позабыл философ олимпийцев[7] имя,
Не верит в них, смущает молодежь, "Скажи, Мелет,
Как мне не верить в них, коль вижу я, обиженного ими?"
Так в шутку отвечал ему Сократ, тот юмору не внял,
Однако, не смутившись, обвиняемый продолжил:
"Согласны, что в неверье гениев[8] меня Мелет не обвинял?
Коль верую в детей богов, то усомниться разве должен
В самих родителях, еще скажу, что молодежь я развращал
Не более, чем каждый здесь из вас в суде сидящий.
Быть может метод разговора мой отцов их раздражал
И диалог тот не был для невежд щадящий?
Все началось с того, что друг мой пылкий Херефонт,
Прибы́в однажды в Дельфы, вопросил оракула о том,
А есть ли кто мудрей меня и Пифии ответ, как звон
Разнесся по Элладе всей, что я богаче всех умом.
Все это говорю, что б объяснить, откуда клевета пришла.
Услышав изречение оракула, подумал я, что все не так.
Нет, бог, конечно, лгать не может, но мне б не подошла
Та мудрость, о которой он сказал, но все ж я не простак.
И, что б узнать, что бог имел ввиду, пошел искать ответ
Я к тем, кто, как мне думалось, намного был меня мудрей,
Ведь тот, кто занимается делами государства много лет,
Конечно, должен ею обладать, но лишь казался для людей
И для самого себя он только мудр, и я ему сказал о том,
Что возбудило ненависть его ко мне, и тех, кто рядом был,
И от него пошел к другому я, и тот же результат, потом
От государственных чинов к поэтам перешел, но не добыл