Колючий лапник пытался царапнуть по глазам. Я сбился с тропы.
Черт! Редколесье неожиданно превратилось в чащу. Кусты цепляли
ткань «горки», какая-то ползучая трава норовила схватить меня за
казенные берцы.
Я тихо матюгнулся, отплевываясь от налипшей на небритую морду
паутины. Остановился, поправив висящий на плече карабин. Довоенный
раритет на базе «Мосинки» — машинка безотказная, но громоздкая.
Ствол постоянно норовил увязнуть в ветках, а приклад всю задницу
уже отбил.
Пахнуло вдруг сыростью, тиной и портянками. Солнце спряталось за
свинцом нависшей тучки. Того и гляди дождь ливанёт.
— Света! Игнат! — заорал я, сложив ладони рупором.
В ответ лишь ухнула сова. Странно, эти птахи, вроде, ночью за
мышами вылезают, днем спать должны. И местность я совсем не узнаю.
Что за хрень? Снова прокричал имена друзей, а в ответ тишина.
Эти двое уединились в зарослях возле нашего лагеря, типа
прогуляться пошли, и как в воду канули. Вроде как, ягодку собирать
поперлись. Интересно, только какую в начале июня? Наша дружная
компашка походников отправила на поиски сладкой парочки, конечно
же, меня. Как единственный среди них охотник и знаток здешних
лесов, естественно, я больше всех подходил на роль спасателя. Да и
ствол был только у меня. И нахрена только я его потащил с собой на
сплав? Два раза чуть в Оредежи не утопил. А теперь еще и за ветки
цепляется и шаг тормозит.
Огляделся. Так... Мох на елке здесь, значит север там. Лагерь
наш за спиной. Нужно возвращаться. Не могли эти гаврики так далеко
уйти. Либо их медведь, не дай бог, сожрал, что маловероятно, (сытые
они нынче и добрые, как мой бывший тесть), либо они уже сидят в
лагере и потягивают вискарик с колой. Жмутся друг к дружке и
хихикают, вспоминая недавний «сбор ягод». А я, как чудище лесное
шатаюсь по чащобам и Аленушку зову. Эх...
Вытащил смартфон, чтобы посмотреть время. Сети нет. Странно...
Была вроде раньше стабильно. Уже восемь вечера, пора трапезничать.
Мысли о горячем шашлыке и холодном пиве, что ждали на привале грели
душу.
Хотя нет. Пиво, наверное, уже теплое, ну и пофиг. На безрыбье и
ворона — соловей. После моих прошлых командировок в джунгли
банановых республик, наш сплав казался прогулкой по ботаническому
саду, где тропинки посыпаны крошкой, а из хищниц, только бабуля
экскурсовод. Так и казалось, пока я не отправился за Игнатом и
Светой.
