Облезлый телефонный аппарат с крутящимся диском надрывно
задребезжал. Я поднял трубку, которая раньше была белая, а теперь
напоминала слоновую кость с эффектом старения. Телефон стоял в моем
кабинете еще со времен царя Гороха. Берег я эту реликвию, как
монашка невинность, не смотря на косые взгляды коллег-оперов.
— Розыск, слушаю, Нагорный, — недовольно пробурчал я
неизвестному абоненту, который так не вовремя оторвал меня от
важных и никому ненужных (кроме штабистов, конечно) оперативных
отчетов.
— Алло, Андрей Григорьевич! Это дежурный Иващук, у нас труп с
признаками удушения, группа собирается выезжать. Спускайтесь,
пожалуйста.
— Что за труп? — я еле сдержался, чтобы не плюнуть от досады
прямо в трубку: вечер пятницы обещал быть долгим и насыщенным.
Если по горячим не раскроем, то рабочие дни плавно перетекут на
выходные. Но я уже привык. За тридцать лет в органах кожа стала,
как у носорога, а рабочий горб вырос как у верблюда.
Темнухой меня не напугать, а работой и подавно. Просто планы
были на сегодня. Следачка у нас новенькая объявилась. Только что
после института МВД. Хорошенькая, как Гурченко в молодости.
Глазками стреляет круче, чем молодняк из пистолета. В десяточку
сразу.
Договорились с ней сегодня кофе выпить. Как на самого молодого
сотрудника нашего управления, на “Гурченко” свалили интересное, но
крайне безнадежное дело о хищении наркоты из камеры хранения
муниципальной аптеки. Я это дело когда-то курировал по оперчасти. В
курсе немного. Вот ей и посоветовали с матерым опером все обсудить.
В кабинете я обсуждать рабочие дела с хорошенькими девушками не
люблю. Договорились в кафешке встретиться. Она очень даже была не
против неформальной обстановки. А я тем более: все работа, да
работа… Скоро забуду, для чего мужчине хвост нужен.
Но бессовестный Иващук повесил на отдел глухаря. Вечно в его
смену всякие убийства и прочие изнасилования случаются… Притягивает
он к себе преступления, как портовая путана изголодавшихся моряков.
Про таких дежурных мы говорим, что грешен. Уже бы давно в церковь
сходил, да свечку поставил. Ну или на пенсию бы свалил, дачей и
курицами занялся.
— Я на своей поеду, — ответил я дежурному. — Говори адрес и
обстоятельства.
— Парк на Набережной, — ответила трубка, — труп девушки
предположительно двадцать пять-тридцать лет. Личность не
установлена, очевидцев нет. Время смерти еще не знаем. За
судмедэкспертом только машину отправили.
