— Он похож на творожок со сметаной, — прошептала мне на ухо Ева
с самым серьезным выражением лица.
Чтобы не заржать, мне тоже потребовались немалые усилия. На
сцене готовилась к выступлению группа «Секс-агрессор», и это
название в сочетании с внешностью солиста вызывало дичайший приступ
испанского стыда.
— Мы играем настоящий панк-рок! — высоким мальчишеским голосом
заявил в микрофон толстенький юноша, похожий на
младенца-переростка, из пшеничных волосенок которого попытались
поставить ирокез, но что-то явно пошло не так.
— Может это просто самоирония, — прошептал я в ответ Еве.
Ржать было нельзя. Зал маленький и полностью освещенный. И из
зрителей кроме нас троих присутствовала только смущенная семейная
пара. Явно сопровождающие кого-то из музыкантов.
— Очень вряд ли, — отозвалась Ева и прикрыла рот ладошкой.
Тут «Секс-агрессор» заиграл, и пытка стала совершенно
невыносимой. Ева упала лицом в коленки, плечи ее задрожали.
— Мне нужно припудрить носик, — она поднялась и торопливо
выскочила из зала.
А я взял себя в руки и уставился на сцену.
Так. Ржать и обстебывать — это очень просто. Практически в ком
угодно можно найти что-то нелепое, прицепиться к этому и не
заметить чего-то важного.
Я крутил эти мысли в голове, глядя как толстенький парниша с
недоирокезом показывает жюри козу и пискляво голосит не в такт
музыке.
— Я настоящий жеребец
Когда узнаешь мой конец
Меня ты будешь умолять
Продолжать! Продолжать! Продолжать!
Я снова подавил ржачные позывы. Дыхалка творожного солиста
начала сдавать, щеки запунцевели, лоб покрылся крупными каплями
пота. Нда, а это всего-то припев после первого куплета.
Выдох. Сосредоточиться.
Допустим, не самоирония, и этот «Секс-агрессор» серьезно видит
себя брутальным и циничным.
Сколько ему лет, интересно? На вид где-то шестнадцать, не
больше. Значит он еще школьник. А школьные годы свои я в это время
помнил неплохо. Такие вот «творожки» обычно были объектом довольно
безжалостных насмешек. И нужно иметь прямо-таки недюжиную смелость,
чтобы выйти с такой внешностью и таким голосом на сцену.
Или все-таки самоирония?
Кстати, если это сарказм и ирония, то он был бы реально крут,
если бы вместо бесформенной футболки и висящих на заднице пузырем
джинсов, надел младенческие ползунки и слюнявчик...
— Достаточно! Достаточно! — возглавляющий «почтенное жюри»
дядька с седеющей кудрявой шевелюрой пару раз хлопнул в ладоши и
замахал руками.
