МАРВЕЛ: Хардкор.

Сознание вернулось ко мне внезапно, и вместе с ним — слабость и боль. Боль, которая, казалось, была во всём теле. А ещё жажда была такой, будто я не пил как минимум несколько дней.

«Где я и почему мне так хреново?» — промелькнули первые мысли, и, конечно же, никто мне на них не ответил.

С трудом приоткрыв глаза, я увидел лишь грязный потолок. Попытка повернуться принесла новую вспышку боли по всему телу, заставившую меня сдавленно простонать. С почти нечеловеческим усилием я всё-таки смог перевернуться, а затем аккуратно и медленно сползти с продавленного матраса, лежавшего, судя по всему, прямо на полу, и на подрагивающих четвереньках пополз к видневшемуся в полумраке комнаты силуэту раковины. С трудом и ценой появления чёрных кругов перед глазами и предательской дрожи в руках и ногах мне всё же удалось достичь своей цели. Я судорожно ухватился за холодный край раковины и подтянулся. Нащупал кран, повернул, а затем припал к струе, жадно глотая холодную воду.

И вода действительно помогла чуть-чуть прийти в себя. Стало даже как-то не так больно. И вот только тогда я рискнул поднять голову и взглянуть в зеркало над раковиной.

В отражении было молодое и очень бледное лицо с запёкшейся кровью в углу рта и огромными синяками. Волосы были чёрного цвета, и они спадали на грязный и мокрый лоб, а в карих глазах застыли боль и непонимание. Но самое главное — это был не я. Это был кто-то другой. Чужой. Чужое лицо, чужая квартира и чужое тело, израненное жестокими побоями.

Внезапно комната поплыла перед глазами. Я чуть не свалился на пол, успев ухватиться за край раковины и, собрав все силы, снова, превозмогая боль и слабость, пополз к матрасу, чтобы провалиться в чёрное и спасительное забытьё.

Два дня меня лихорадило, бросало то в жар, то в холод. Тело болело не переставая. Особенно болела голова. Меня преследовали сны-воспоминания, словно отрывки из дешёвой мелодрамы. Время от времени я приходил в сознание, заставлял себя подняться и доползти до раковины, чтобы жадно напиться воды из-под крана, а затем так же ползком возвращался на грязный матрас. Даже туалет я как-то нашёл, но всё это происходило будто в бреду.

К третьему дню я наконец-то пришёл в себя настолько, что смог осознать простой факт: это всё не сон. Всё происходящее — реальность. Теперь я был кем-то другим. В памяти были и мои и не мои воспоминания: прочитанные книги, просмотренные фильмы, было у меня и имя, и семья, и друзья… но теперь всё это будто бы выборочно стёрлось, оставив после себя лишь смутные воспоминания. Я помнил, что учился в школе, а затем в институте. После работал программистом, жил в квартире, у меня была семья. Но я не мог вспомнить ни единого имени или лица близкого мне человека. Я не помнил, из какого города родом. А ещё я отчётливо чувствовал, что был значительно старше. А ещё знать и понимать, что самое ценное утеряно навсегда, было, пожалуй, самым жутким. Но несмотря на некоторое отчаяние, я всё-таки заставил себя подняться и вновь, уже более осознанно, оглядеть “свою” квартиру.