«Настой от мигрени: заварить
звездчатый анис и щепотку сушеного шалфея в фарфоровом чайнике.
Вдыхать пар, представляя, как боль уходит в землю вместе с
дыханием. Важно: не использовать при лунном свете — усиливает
меланхолию». — из сборника «Домашние рецепты здравомыслящей
хозяйки».
Я проснулась от щелчка.
Негромкого, металлического. Именно
такого, какой раздался поздним ноябрьским вечером, когда Агата
Андреевна Ласкина, доктор географических наук, сорока пяти лет
отроду, окончательно и бесповоротно устала от жизни.
Я лежала с закрытыми глазами,
цепляясь за обрывки сна, за уютную мягкость постели и запах
лаванды. Горькие воспоминания накатывали тяжелой, холодной
волной.
Последнее, что я помнила отчетливо,
— ледяное прикосновение стекла к лбу. Ноябрьская тьма за окном была
настолько густой, что казалось, будто она вот-вот проникнет внутрь,
облепит подоконник липкой слизью и стечёт на пол вязкими каплями… В
ушах стоял монотонный гул усталости, а под правым виском
пульсировала знакомая, тупая боль. Здравствуй, мигрень, старый
спутник. Я не рада тебе.
Позади был очередной тяжелый день.
Защита отчета по геоэкологическому мониторингу. Его снова «приняли
к сведению». Начальство избегало слова «катастрофа», морщась так,
будто это было неприличное ругательство.
В моей квартире давно поселилось
одиночество, пропитанное запахом старых книг и пыли. Это место
напоминало руины, где даже мысль о том, чтобы завести кота,
казалась невыполнимой. У меня просто не было на это сил.
Девять дней назад умерла Соня.
Единственный человек, который звонил мне не по делу. Просто так.
«Агаточка, как ты?» — могла написать она посреди ночи, зная, что я
не сплю. Теперь телефон замолчал. Молчало всё.
Я прижалась лбом к холодному стеклу,
закрыв глаза. Сил думать о ней тоже не было. Вообще не было сил.
Только глубокая, бездонная пустота.
Неожиданно тишину взорвал громкий
щелчок. Я жила совсем одна. Четверть часа назад Агата Андреевна
Ласкина дважды повернула ключ в замке, и внутренняя дверная щеколда
с грохотом встала на место. Никаких щелчков больше быть не могло. А
он прозвучал.
Сердце пропустило удар, а затем
бешено заколотилось, отдаваясь в висках пульсирующей болью.
Я вздрогнула и открыла глаза в
другом мире.
Сегодня. Вчера. Уже двадцать
седьмую неделю подряд...
