— Иван, а
на кой ты мне эту мерзость притащил? — с недовольством
поинтересовался мой лучший друг — исправник Череповецкого уезда,
когда я рассказал свою историю и раскрыл дерюжный мешок,
демонстрируя «посылку». — Думаешь, я отрубленных рук никогда не
видел?
Офицер-фронтовик наверняка видел отрубленные или
оторванные снарядом руки, но я-то такое увидел впервые.
— А куда
мне ее девать? — удивился я.
— Выкинул
бы, да и весь сказ, — хохотнул Абрютин.
Выкинул
бы… Куда ее выкинешь? На помойку? Так мигом какой-нибудь пес
отыщет, начнет таскать по Череповцу мертвую руку. Вот весело
будет!
Закопать?
Тоже не вариант. Выйду с лопатой в огород (а лопата у меня вообще
есть?), начну копать. Землю уже морозцем прихватило, замучаюсь.
Неглубоко закопать — опять-таки какая-нибудь псина разроет, а
глубоко — лень. Соседи еще интерес проявят и отправятся проверять —
что там его высокоблагородие закопал? Вдруг клад?
Можно бы
еще положить в мешок пару камней, да утопить посылку в Шексне, но
до реки идти, а вода уже льдом покрылась.
И, вообще,
нужно разобраться — откуда взялась рука и какая сволочь ее
прислала?
Стало быть
— следует доложить полицейским властям. А власти, вишь, выкинуть
предлагают.
— Как
скажешь, — покладисто согласился я. — Скажешь, что нужно выкинуть,
так и выкину.
— Да
ладно, я же шучу. Ты все правильно сделал, — сказал Василий.
Прихватив мешок с коробкой, пошел в приемную, где канцелярист уже
разжигал самовар. — Илья, как чай нам изладишь, возьмешь мешок и
отнесешь Михаилу Терентьевичу. Передашь — исправник велел узнать
все, что можно. Возраст, пол — мужской или женский, как руку
отпазгнули — отрезали или отрубили. Все ясно? И
поскорее.
— Так
точно.
Канцелярист принес нам поднос, расставил на столе
стаканы, вазочки с баранками и конфетами, потом спросил:
— Ваше
высокоблагородие, мне как — сразу идти или вначале вас чаем
напоить?
Абрютин
посмотрел на меня, усмехнулся:
— Думаю,
мы с господином Чернавским, сами в состоянии себе чай налить. А
мертвую руку нужно по назначению доставить. Так что — бери мешок,
да ступай в покойницкую. Берись осторожно — коробку не опрокинь, не
потеряй.
Заметно,
что канцеляристу тащиться куда-то с отрезанной рукой не хотелось,
но это его дело. Парень вздохнул, демонстрируя покорность. Не
судьбе, а собственному начальству.
