Пролог
По стене, окружавшей город, били пушки. Каменные и чугунные
ядра, впиваясь в ворота, вминали железную обивку в деревянные
плахи, выворачивали щепу, превращая мореный дуб в мочало, а,
ударившись в кладку, поднимали красную пыль, порошившую глаза
усталым до онемения защитникам.
Не день и не два, не неделю даже, а многие месяцы польская армия
обстреливала многострадальный Смоленск. Глухие звуки выстрелов — а
к ним невозможно привыкнуть — резали уши и причиняли головную боль.
Казалось, этому ужасу не было конца.
Малые дети, отвыкшие спать по ночам, непрерывно кричали, а
обезумевшие от горя матери не могли их утешить. Отцам было легче —
они-то могли умереть на стенах, чтобы не слышать надрывного плача и
крика детей.
Андрей Беляницын — бывший посадский, а ныне, как и все прочие
смоляне (те, кто пережил голод, цингу и ляшские пули) служилый
человек, лежал на охапке прелой соломы в притворе храма Успения
Пресвятой Богородицы и баюкал покалеченную руку.
Намедни, вражеское ядро ударилось в стену, выбив из него куски
кирпича. Вот, обломком парня и зацепило. И смех, и грех! Никак не
думал, что из-за руки не сможет пойти в бой. Казалось — ну, рука,
так что тут такого? Не голова, чай, не грудь. А вот, поди же
ты…
Лежишь пластом, а коли пытаешься подняться, боль от руки
перекидывается в голову, вяжет все тело гнусной и липкой ломотой,
начинает тошнить. Товарищи, видя как мается парень, только
вздохнули и оттащили его в храм, под догляд настоятеля и уцелевших
лекарей.
Успенский собор уже давно превратился в огромный госпиталь, куда
постоянно несли увечных стрельцов и раненых горожан. Здесь же
обитали старики, женщины и дети, оставшиеся без крыши над головой.
Таких, бездомных с каждым днем становилось все больше.
Кто мог, тот ухаживал за ранеными и больными. Отец Сергий не
успевал соборовать и причащать умирающих, а все больше раны
перевязывал да вправлял кости. Молодые-то батюшки тоже на стенах,
так уж, верно, никого из них и не осталось.
Что ж… Господу можно помолиться и так, он добрый, он простит, а
куда подевать смолян, оставшихся без крыши над головой? Все, что
могло сгореть, уже сгорело.
Беляницын лежал, пытаясь прислушиваться к гулу выстрелов, еще на
что-то надеясь. Может, пришлют откуда-нибудь войска, да спасут
Смоленск?!
