Ступени скрипели под моими шагами, как старые кости, жалуясь на
тяжесть предстоящего дня. Гостей ещё не было: день только-только
разгорался за окнами, заливая зал мягким, рассеянным светом, где
пылинки танцевали в лучах, пробивающихся сквозь занавески. А
таверны, как известно, в такое время ещё не пользуются
популярностью.
Столы стояли пустыми, а в воздухе витал покой — редкий миг
тишины перед суетой. Но на кухне кипела работа: слышался стук ножей
по доске, шипение масла на сковороде и приглушённые голоса, полные
тревоги, что заставили меня замедлить шаг у двери,
прислушиваясь.
Мика и Лариэль стояли спиной ко мне, у стола, заваленного
овощами и мисками; пар от котла клубился над ними, как туман, а
воздух был горячим, пропитанным запахом лука, специй и свежей
зелени. Мика мяла тесто энергичными движениями, а Лариэль шинковала
травы, её эльфийские пальцы мелькали ловко, но с лёгкой дрожью. Они
не замечали меня, поглощённые разговором, и слова их лились тихо,
но тяжело.
— …путь через Пустошь, через Сианцев, Мика, — шептала Лариэль,
голос дрожал, как лист на ветру. — Там даже у опытных авантюристов
не так много шансов. Маркус же повар, наш шеф… — голос выдавал
страх и беспокойство, — Драконы, кочевники, перевалы — он один, без
поддержки. А если гильдии подставят ногу? Нет, это безумие. Он не
герой, а повар… Один неверный шаг — и его не станет. Как мы без
него?
Мика кивнула, стиснув губы, её щёки раскраснелись от жара печи,
но глаза были полны тени:
— Я не хочу думать о том, что могу его потерять… Полторы тысячи
километров — это не прогулка. Война на севере, слухи о резне…
Урсолаки, шаманы — а если они не помогут? Или Маркус попадёт в
ловушку? Это слишком большая ноша, даже для него.
— Но он же упрям, как гном! — вспылила Лариэль, — Пошёл за мной
в лагерь Лапы!
— И в одиночку в лесу! — подхватила Мика, — А когда он
пропал!
— Он хуже любого барана! — выдала эльфийка, а я слушал с лёгкой
улыбкой прислонившись к дверному проёму.
— И он каждый раз возвращался, — уже тише сказала Мика, — Он
спас меня, дал работу, дал дом.
— Да? А его раны? Каждый раз он еле остаётся в живых! А там всё
совсем иначе!
— Да, но ведь Мишка… — совсем тихо сказала Мика.
Они замолчали на миг, ножи стучали ритмично, эхом отдаваясь в
моей груди, где всё сжималось от их слов — правдивых, жгучих, как
соль на ране. И даже так, я уже принял решение.
