«Гнездо», полигон, апрель
2017 года
Стая птиц, разгуливавшая на огромной
проталине, появившейся пару дней назад за насыпным бруствером
полигона, вдруг с шумом взвилась вверх, оглашая испуганными криками
окрестности. Дрожащее марево, сотканное из мириад алых искр и
чёрно-багровых всполохов, вознеслось на добрый десяток метров
вверх, задрожало, метнулось из стороны в сторону, и стало
превращаться в женскую фигуру, затянутую в полупрозрачную кисею из
огненных элементалей. Зависнув над замершими от происходящего
людьми, она с яростным рёвом взметнулась вверх ещё выше, и тут же,
подобно подбитой птице, рухнула вниз.
Азафа чувствовала силу нового
Повелителя, которому дала клятву служить верно до той поры, пока её
услуги перестанут быть нужными.
Джинири[1] прожила на свете слишком
долго, чтобы договор с подобными оговорками принимать за чистую
монету. Люди по своей натуре жадны, и никто не откажется иметь в
подчинении жуткого ифрита как можно дольше. Даже этот молодой
хозяин – сильный и очень симпатичный, признавалась себе джинири –
не сможет удержаться от соблазна и станет тянуть время исполнения
до той поры, пока его Род не сгинет с лица земли. А Никита – так
звали Повелителя – имел такую жизненную силу, что Азафа испытала
отчаяние. Быть ей прислужницей у мага полторы сотни лет, если не
больше. Такой человек, скорее, своих врагов переживёт, и детей
наделит таким могуществом, что Род будет существовать очень и очень
долго.
Впрочем, пока никаких неудобств от
такой службы джинири не видела. Она почти всё время проводила в
компании взбалмошного Ульмаха и рассудительного Дуарха. Пустошь
стала её домом, хоть и не любила Азафа лёд и холод. Зато Ульмах так
заботился о ней, что «огневица» почувствовала себя молодой
девушкой, той самой, порхающей над барханами многие сотни тысяч лет
назад.
- Может, хватит? – крикнул Никита,
достаточно наглядевшись на пируэты Азафы. Он раз в неделю приезжал
сюда и выпускал ифрита порезвиться на солнышке, заодно постепенно
прощупывал, насколько сильна новая слуга в боевой ипостаси. – Не
пугай народ, а то подумает, пожар в лесу, набежит сюда с лопатами,
технику нагонит. А тебя увидят, и вовсе нехорошо будет.
- Какое мне дело до твоих людишек? –
нотки строптивости послышались в грудном голосе джинири. – Я тебе
подчиняюсь, а ты меня не страшишься. Этого достаточно.
