В старину Балтийское море называли Студеным. Оно и вправду
часто бывает хмурым да неласковым, особенно осенью и зимой, когда
бушуют частые шторма. В такую погоду лучше не испытывать судьбу и
сидеть дома у теплой печи, однако не все могут это себе позволить.
Кому-то нужно заниматься промыслом, кому-то торговлей, а кому и
войной. Я как раз из последних, даром что природный аристократ и
князь Священной Римской империи, которому шведский король Густав
Адольф после женитьбы на его сестре пожаловал титул великого
герцога. С тех пор как очутился в этом мире, я не занимаюсь ничем
другим, кроме как войной. С датчанами, с поляками, судя по всему,
теперь придется с русскими. А ведь я и сам русский, точнее, был им
не то в прошлой, не то в будущей жизни. Тогда я звался Иваном
Никитиным, но теперь меня зовут Иоганн Альбрехт III, великий герцог
Мекленбургский, и я генерал шведской армии.
Так прихотливо крутились мысли в моей голове, пока
я стоял, закутавшись в плащ, на высокоподнятом юте моего корабля и
наблюдал за вздымающимися волнами. Сидеть в каюте не хотелось
совершенно, хотелось какого-то действия. Лихой кавалерийской атаки,
пушечной пальбы, на худой конец славного абордажа! Но вокруг было
только неспокойное море, бедолаги лошади томились в трюме, а пираты
сидели на берегу и старались не казать носа в штормовое море. Увы,
роскошный дворец, вышколенные слуги, размеренная жизнь и даже
любовь принцессы быстро приелись мне. Все-таки не зря меня мои
подданные окрестили "странником". Что же, надеюсь, приключения, к
которым я так привык, скоро продолжатся.
Впрочем, сначала нужно попасть на южный берег
Балтики, где меня ждет моя армия. Ну, как армия... полк. И не
совсем мой, ибо вербовал я его для шведского короля и на его
деньги. Впрочем, есть еще мой собственный регимент1,
который я насобирал в своих странствиях в Мекленбурге, Померании и
Швеции. Он состоит в основном из моих подданных, а также шведов,
голландцев и... русских, которых злая судьба занесла на чужбину. По
иронии судьбы именно из-за того, что я так легко завербовал бывших
русских пленных, меня и сочли при шведском дворе знатоком
"таинственной русской души" вообще и московитских дел в частности.
И именно поэтому форштевни моих кораблей режут сейчас пенистые
волны Балтийского моря, а я, закутавшись в плащ, стою на палубе
своего корабля
