Звонарь Никодим был уже не молод, и забирался на колокольню с
трудом. Давно следовало приискать ему замену, да все как-то недосуг
было. Да и куда его тогда девать, старого? А тут такое дело, царица
Катерина вот-вот должна от бремени разрешиться и как, значит,
родит, надо ударить в колокол. И чтобы не позже чем иные и прочие!
Первым, конечное дело, зазвонит колокольня Ивана Великого, потому
как она ближе всех к Кремлю, а потом к ней присоединятся звонницы
всех прочих соборов и церквей златоглавой Москвы.
- И будет благолепно! – наставительно добавил отец Геронтий.
- Все исполню, батюшка, не сомневайтесь, - почтительно
поклонился звонарь.
- Смотри мне! – внушительно прогудел священник, после чего
добавил со значением, - чтобы ни как в прошлый раз!
Тогда и впрямь вышло неладно, но Никодим ей-ей не виноват!
Пришел к нему кум Семен, что б ему ни дна, ни покрышки, окаянному!
И ведь всегда этот стрелец таков, где бы ни появился, обязательно
народ до греха доведет. Вот и тогда приперся, аспид, с цельной
баклагой браги и давай жаловаться, как его по службе обошли и без
награды оставили. А ведь он во время бунта самого набольшего вора
Телятевского порешил и царский венец в казну вернул! И вот как было
хорошего человека в его горе не поддержать?
Хотя, конечно, про то, что его совсем уж обошли, Семен брешет!
Сказывают, Иван Федорович тогда с себя кафтан снял и ему на плечи
одел, а помимо того и казны отсыпали полной мерой, и иных наград не
пожалели, да только Семке впрок ничего не пошло. Лавка сгорела,
самого из стремянного полка погнали, а все через его поганый язык!
Ну да бог с ним, пустобрехом!
Вот поэтому, он и пыхтел сейчас, забираясь на колокольню.
Глядишь, благовест начнется, он уже тут как тут. Так потихоньку
карабкаясь с одной ступеньки на другую, старый звонарь добрался до
верха своей колоколенки и только собрался передохнуть, как на Иване
Великом начался перезвон.
- Слава тебе, Господи, успел! – перекрестился Никодим и
схватился за прицепленную к билу веревку.
А над Москвой уже плыл малиновый перезвон. Заслышав его
многочисленные прохожие оборачивались к церквям и, сняв шапки,
крестились, благодаря господа, за ниспосланную им милость. Все же,
как ни крути, а это первый ребенок у государя, рожденный на Руси.
Царевич Дмитрий с царевной Евгенией в неметчине на свет божий
появились, да крещены были по лютеранскому обряду. Уже здесь
святейший патриарх Филарет ввел их в лоно Православной матери
церкви, а то ведь стыдно сказать, царевича прежде, прости господи,
Карлой звали! [1]
